Джек Корнфилд - Современные буддийские мастера

4) не допускать сексуальной невоздержанности, что истолковывается прежде всего как несовершение таких половых актов, которые могут причинить другим существам боль и страдание (традиционный пример – прелюбодеяние);

5) не принимать опьяняющих веществ до степени отупения и отсутствия ума, что ведет к нарушению других предписаний или утрате осознания, которое является нашим ключом к пониманию и состраданию.

Когда мы беремся за выполнение этих предписаний в традиционном буддийском смысле, употребляется фраза: «Беру на себя обет придерживаться правил обучения – воздерживаться от убийства». Практикующему объясняют, что этот обет не является абсолютной моралью, потому что абсолютная мораль приходит вследствие отсутствия эгоизма в собственном существе. Предписание – просто правило, которому мы беремся следовать, чтобы способствовать развитию спокойствия ума, что в свою очередь приведет к тому, что мы увидим истинную природу вещей; это поможет нам прийти к гармонии с окружающим миром. Естественность и сострадание в конечном счете установятся сами собой.

Эти предписания необычайно могущественны. Например, уже одно предписание не говорить неправды ни при каких обстоятельствах может целиком и полностью охватить нашу практику. По отношению к другим людям это означает отсутствие каких бы то ни было лжетолкований, означает тотальную внимательность и осознание только того, что говорилось; мы делаем сказанное настолько прямым и отчетливым отражением истины, насколько можем ее воспринять. Любой встречающийся вам человек, который обладает тотальной честностью и правдивостью, становится средоточием восхищения, уважения и невероятных сил, в каком бы обществе он ни находился. Эта личность обладает силой истины; она действительно представляет то, что есть, не будучи увлекаема и колеблема разнообразными желаниями, всеми импульсами ума, которые фактически противоположны свободе. Если мы идем даже еще дальше в выполнении этого предприятия, если мы практикуем преданность истине также и внутри себя, не дурачим себя, не пытаемся видеть вещи не такими, каковы они есть в действительности, если мы видим вещи со внимательностью, с полным осознанием и вдумчивостью, одна эта заповедь становится практикой буддизма во всей его целостности и полноте, – да и не одного только буддизма, а фактически всех религий. Как только мы становимся тотально честными, автоматически возникает мудрость отсутствия эгоизма, и мы являем собой естественное выражение любви, потому что более не пытаемся чего-то достичь или чем-то быть, не стремимся стать чем-то другим, нежели то, что уже истинно.

Вы можете начать видеть эту большую пользу, которую можно извлечь, позволяя себе принять все предписания в качестве правил подготовки. То, что справедливо по отношению к предписанию быть честными, справедливо также и по отношению к предписанию воздерживаться от воровства. Если вы истолкуете его как требование не брать то, что не дано, оно становится чрезвычайно мощным орудием для того, чтобы видеть все случаи, где мы, находясь в мире, действуем эгоистически. В более широком смысле этот обет побуждает нас к ответственности за справедливое распределение ресурсов в мире, а также к признанию экономического и социального воровства. В своей глубочайшей основе он касается культивирования способности оставаться незатронутыми постоянно меняющимися потоками приятных и болезненных переживаний. Воровство есть следствие иллюзии существования личности, которую нужно охранять, которой нужно доставлять удовольствие, как если бы в получении мгновенного удовольствия в самом деле заключались свобода и счастье. Вместо того, чтобы действовать в силу алчности, мы приучаемся наблюдать ее процесс и приходить к тому душевному миру, который находится вне пределов стараний получить мгновенные удовольствия и удерживать их. Хотя эти предписания морали очень просты и могут противоречить «неограниченному действию», как концепции свободы, они при правильном применении становятся невероятно мощными орудиями в развитии освобожденного ума. Не могу не прибавить здесь напоминания в стиле дзэн: не привязывайтесь слепо к правилам, не пользуйтесь ими для осуждения других людей; знайте, где их придерживаться, а где нарушать.

Вопрос.Итак, сосредоточенность способствует развитию мудрости; а теперь мы слышим, что мораль способствует развитию мудрости; разве в то же время мудрость не способствует развитию морали?

Ответ.Дхарма развивается на Западе совсем иначе в сравнении с ее традиционным прогрессированием. На Востоке нас учат, что практикующий последовательно развивает моральный аспект, затем сосредоточенность и в конце концов мудрость. Когда мы ведем моральную жизнь, это успокаивает ум; а затем мы можем сидеть и развивать сильную сосредоточенность и остроту ума. Далее мы пользуемся этими качествами для рассмотрения процесса нашей умственной жизни, для выяснения вопроса о том, кто мы такие, для развития прозрения в три свойства, приводящего к мудрости и конечному освобождению.

На Западе дело развивалось в какой-то мере в противоположном направлении. Здесь многие люди испытали разочарование в своей жизни, в окружающем их обществе. Некоторые из них получили проблеск иного, более глубокого, понимания при помощи психоделических средств. Итак, сперва возникла какая-то мудрость; и часто практикующие, исходя из этого привкуса мудрости, начинали учиться сосредоточенности, чтобы исследовать разнообразные способы приобретения спокойствия и направленности ума. Наконец люди начинают понимать, что как для них самих, так и для общества в целом, существенно важно развивать способ бытия, который не был бы вредным и разрушительным для окружающих. Таким образом на Западе мы обнаруживаем развитие, обратное традиционному: сначала развивается мудрость, затем сосредоточенность, а за ней – мораль. Конечно, этот путь развития оказывается циклическим и в свою очередь приведет к развитию большей сосредоточенности и большей мудрости.

Вопрос.Можно ли смотреть на наше духовное развитие, как на линейное прогрессирование?

Ответ.Здесь мы возвращаемся к вопросу о том, как мы видим вещи – на уровне абсолютной или относительной реальности. В учении или на практике часто полезно думать об углублении медитации и прозрения, как о развитии более частых мгновений мудрости за определенный период времени. Таким образом на этом относительном уровне практики есть прогрессирование, улучшение во времени. Но фактически, с точки зрения абсолютного уровня, времени не существует. Время – это понятие; единственная вещь, которая существует для нашего восприятия, – это то, что находится здесь и сейчас. Налицо только настоящий момент. Использование понятия времени, использование слова «путь» является только относительным способом выражения. С этим абсолютным пониманием мы полностью приходим к данному мгновенью, и путь оказывается завершенным; нет никакого улучшения, есть только пребывание здесь и сейчас. Однако все величайшие учителя, включая Будду, Рамана Махариши и Лао-цзы, пользуются понятиями наподобие этих, пытаясь передать людям эту абсолютную реальность таким образом, чтобы те могли ее понять. Говорят, что Будда напоминал своим ученикам: «Когда я говорю о времени или о самом себе, я имею в виду не „себя“, имею в виду не „время“. Я пользуюсь этими понятиями в относительном смысле, чтобы удобно было сообщить вам, что будет для вас полезным для восприятия непосредственной природы реальности».