Андрей Лоргус - Благословенный труд. Карьера, успешность и вера

Мера все равно у всех людей разная. Поэтому Церковь, в общем, фиксирует скорее внешний минимум, позволяющий человеку внутренне жить по евангельским заповедям. И этот минимум, конечно, не подразумевает обязательного отречения от заработка или имущества. И поэтому, когда мы вчитываемся в известный призыв Христа к евангельскому юноше, то свидетельствуем о том, что Церковь смотрит на это место Священного Писания как на индивидуальный призыв. Ведь и к апостольству были призваны не все люди, слушавшие Христа и ходившие за ним. Тем не менее эти люди стали Церковью, а многие из них сделались позднее святыми мучениками. Так же далеко не все люди призваны к полному нестяжанию, однако Господь, зная меру каждого, и подвиг предлагает индивидуальный.

Не нужно забывать об идеале, к которому нам всем следует стремиться. И эта перспектива, кстати говоря, в Православии выражена вполне фактурно. Ну, например, мы продолжаем называть двухчасовую вечернюю службу всенощным бдением. Казалось бы, зачем это нужно? Почему бы не отказаться от архаизма, ведь мы же не служим всю ночь, как предполагает Типикон. Нет, не служим, но помним, что идеальный образец этой службы длится всю ночь, переходя под утро в Литургию. И даже если мы сокращаем службу до двух часов, видим не только нижние границы приходской практики, но и перспективу роста. А если, например, человек ощущает потребность в аскезе, он может испытать себя на настоящих всенощных службах Афонского подворья.

И, возвращаясь к притче о богатом юноше, следует вспомнить слова Христа: где сокровище ваше, там и сердце ваше (Мф. 6: 21). Если человек имеет принципы никого не убивать, не красть, жене не изменять и заповеди, в общем-то, все соблюдать, но подлинной целью его жизни является накопление богатства, то, безусловно, он не живет по-христиански. Если же мотивы у человека иные: «Да, я богатство преумножаю, но вообще-то я все время чувствую, что хорошо было бы в какой-то момент все это раздать и уединиться», — то, конечно, притча о богатом юноше не имеет к нему отношения. Если успешный купец в глубине души мечтает о монастыре, скорее всего, с духовной жизнью у него все нормально. Ну, конечно, если речь не идет о глубоких неврозах или шизофрении. Впрочем, я не знаком с монахами, которые говорили бы мне о своем стремлении к купечеству, но, к сожалению, знаю не так уж мало монахов, проживших много лет в монастыре и в какой-то момент, по ведомым им и их духовникам причинам, разочаровавшихся, ушедших в мир и женившихся. Каждая такая история по-своему трагична.

Но если человек понимает, что Господь его призвал служить, преумножая средства не ради самих средств, а ради возможностей, открывающихся этими средствами, ему нельзя просто так проснуться и решить: «А пойду-ка я в монастырь». Для такого решения как минимум необходимо чувствовать сильное внутреннее призвание. Ведь путь монашества осуществляется только призванием, он не может базироваться на интеллектуальном решении, инфантильных мечтаниях или представлениях об идеале. Очень многие духоносные монахи вообще не выбирали, все в их жизни ощутимо складывалось «само», Бог последовательно вел их к постригу. Но мечтать в глубине души о монастыре, не подменяя этим подлинной жизни, смиренно отдавая себе отчет, что это мечты, а монашество не является моей мерой, — мне кажется, нормально и правильно. И мне доводилось встречать богатейших людей, которые мечтали о монастыре, но не получали благословение духовников на оставление своего служения. И дело совсем не в том, что их духовники боялись приостановления пожертвований на Церковь или на благотворительность. Ведь любой человек, управляющий большими активами, отвечает за сотни, тысячи, а иногда за сотни тысяч людей. И очень многое зависит от того, кто стоит во главе корпораций, что он чувствует по отношению ко всем этим людям.

А то ведь иной раз послушаешь, что проскакивает в монологах того или иного политика или крупного бизнесмена, прочитаешь что-то очевидное в его лице, и ужаснешься: «Ну как же можно так не любить людей?» И становится жутко, что вся компания, партия или крупная идея, которая льется в нашу жизнь этим человеком, сверху донизу пропитана неуважением к человеческой личности.

И если подытожить сказанное, мне хотелось бы пояснить, что любовь к преподобным абсолютно естественна в нашей традиции, потому что действительно в их служении мы видим идеальную перспективу воплощения Евангелия и верхние границы земного христианства.

До тех пор, пока человек играет на повышение, даже с точки зрения решения практических задач, он выигрывает, потому что задачи более низкого уровня в этом случае решаются почти автоматически. Существует тактика: если есть проблема, перейди на более высокий системный уровень, и твоя проблема более низкого уровня решится автоматически. Например, если ты учишься в университете и тебе приходится выбирать между сессиями и тренировками в университетской команде, всегда выбирай сессию, потому что, потеряв университет, ты потеряешь вместе с ним и команду. Очень важно расставлять цели иерархически, потому что, достигая успеха на более низком уровне, но проигрывая большее, в конечном счете ты обязательно проиграешь все.

Нечто похожее происходит и с духовной жизнью.

Когда пропадает желание молиться, осмысливать все происходящее в евангельской перспективе, побуждать себя к духовному труду, рано или поздно человек оказывается в очень сложной ситуации. Он зацикливается всем существом на задачах более низкого уровня — начинает играть на понижение, и это игра неизбежно приводит к серьезным кризисам, как внутренним, так и внешним, осуществляющимся на всех жизненных уровнях.

Эта истина хорошо знакома практически всем православным людям. Иногда ты можешь молиться с вдохновением, чувствовать крылья за спиной и Божественную руку, но бывают периоды, когда молиться совсем не хочется. А ведь в этой сфере совершается Богообщение, и если ты приступаешь механически, ничего доброго не получится. Но все-таки нужно со смирением искать баланс, будучи честным перед собой и Богом, потому что если опустить руки, то развалится абсолютно все, начиная от духовной жизни, которая явно уже в кризисе, раз пропало желание молиться, заканчивая любыми областями жизни. Даже когда ты стоишь одной ногой на рубеже падения и уже совсем не соответствуешь статусу христианина, необходимо прикладывать усилия: сам этот статус все равно еще удерживает тебя и подтягивает вверх.

Разница между тем, что говоришь, и тем, что делаешь, — это не всегда лицемерие. Также разница между духовным уровнем преподобных, которым ты вдохновляешься, и твоей скромной духовной жизнью — это совсем не шизофрения. Помню, когда меня рукоположили в священники, я всегда смущался, произнося проповедь.