Гейдар Джемаль - Фузеи и Карамультуки

Короче, все отвратительно, прекрасная маркиза (Сеголен Руаяль?)! В довершение всего приход венгерчика делает совершенно определенно будущую французскую политику антироссийской. Что ж, с точки зрения радикальных исламистов, это парадоксальным образом может быть не так уж плохо. США против Ислама и России, теперь Франция будет против Ислама и России. России волей-неволей придется быть за Ислам.

А Отто Вейнингера нужно приветствовать как первого настоящего Кириллова не из книжки. На роль этого героя Ф.М. Достоевского претендовал Ницше, но он не покончил с собой, а всего лишь сошел с ума. Отто Вейнингер своей добровольной смертью осуществил заповедь Кириллова, удивительным образом резонирующую с библейским запретом на Древо Жизни: «Убьем себя и станем как боги». Неизвестно, стал ли Отто богом, но евреем точно перестал быть.

А Франция как-нибудь выкарабкается со временем…

«КОМПАНИЯ». № 465. 28.05. 2007

На 6-ом Евразийском медиа-форуме в Алматы во время сессии, посвященной Афганистану, Ричард Перл играл роль «прокурора», а я был «свидетелем» (судя по всему, защиты). Перл допрашивал меня с пристрастием о талибах, но по-настоящему его интересовало одно: «Поддерживаете ли Вы запрет Талибан на хождение женщин в школу?» Я крутился как уж на сковородке, но чертов Перл с меня не слезал. Можно было бы, конечно, брякнуть: «Поддерживаю всем сердцем», – но тогда получилась бы клевета на талибов. А сказать правду прозвучало бы глупо, да и никто бы не поверил. Талибы отменили женские школы на время гражданской войны, ибо в условиях беспредела дустумовцев и иных боевиков любезного американцам «Северного альянса» выпускать женщин на улицу было попросту опасно. Тем более в женскую школу, которая становилась предметом особого внимания антиталибствующих элементов.

Рассказывать это Перлу было бессмысленно. К тому же его интересовал только обвинительный приговор. Несмотря на всю свою большую политическую усталость, он продолжал чувствовать себя посланником суровой американской женственности, требующей своего фунта мяса из мужского бедра. О, эта американская женственность! Масластая и кобылястая, марширующая в шортах и подкидывающая ловко в воздух жезлы (переходящие эстафетные фаллосы?). Эта женственность идет по миру как конница Чингисхана. Цель заокеанских уродливых теток – поставить на колени мужской пол повсеместно, заставить его непрерывно каяться в онтологическом преступлении принадлежности к мужскому началу. А еще лучше было бы – в гносеологическом преступлении, как Цинцината из «Приглашения на казнь». Но ни Набокова, ни слова «гносеологический» американские тетки не знают.

Вообще говоря, тут не до смеха. Положение на самом деле катастрофическое. Мужчинам мира объявлена война. Политтехнологи западного истеблишмента организовали поход феминисток на самую идею мужского начала, создав при этом масштабную культурную волну политкорректности, которая смоет любого, кто вякнет против.

Что интересно, травля мужчин обращена только на широкие народные массы. В высших эшелонах светского общества мужчина по прежнему кум королю, если только не сам король. А вот социальные классы попроще в обязательном порядке должны подчиниться матриархату. Трудно не прийти к мысли, что это одна из мер по предупреждению социальной нестабильности, которая должна сопровождать стремительно идущее сейчас в мире расслоение на «верхи и низы». Система, которую возглавляют избранные мужчины, стремится кастрировать самцов, принадлежащих к враждебным и опасным классам, причем сделать это при помощи их же собственных самок!

Неудивительно, что на роль «плохиша» в этом вопросе опять избран Исламский мир с его акцентом на разделение полов. Увы, в большинстве районов этого самого мира такое разделение существует лишь условно. Иран, с моей точки зрения, по части матриархата и подкаблучности мужиков может дать фору любому Майями.

С другой стороны, Исламский мир слишком велик и многообразен. Только подумать, что туда входят одновременно Татарстан и Индонезия! Для американского сознания это «непереносимая чуждость бытия»…

И тут на помощь политтехнологам пришли талибы. Эти ребята нарушили все нормы политкорректности, просто вытерли о них ноги и потом смачно в них плюнули. Неважно, кстати, как там на самом деле и почему. Главное, что это настоящие мужики, может быть, последние на планете.

А как об этом догадались американцы? У меня есть страшное подозрение. Талибы публично расстреляли статуи Будд (вот оно, гносеологическое преступление!). Так вот, если бы не это, может, никто бы и не заметил, кого они там не пускали в школу…

«КОМПАНИЯ». № 468. 19.05.2007

Как всегда в период неопределенности и стагнации общественной жизни в России во весь рост поднимается колосс ее могучей литературы. Еще не так давно, каких-нибудь лет 20 назад, когда все были увлечены перекройкой социума, литература съежилась до совсем смешной вещи вроде детского шарика. Людям, рвущимся к власти и заколачивающим немыслимые бабки, трудно было представить, что какой-нибудь деревенщик с кафедры «Нового мира» мог решать вопрос, течь или не течь на юг северным рекам! Но так действительно было… Сегодня униженная коммерциализированная литература начинает понемногу подниматься с колен, поводить плечами, и оказывается, что это еще о-хо-хо какой молодец. Иными словами, величие русской литературы никуда не делось. Оно просто слегка отсыпалось, как тот Илья Муромец. Величие же это состоит в том, что русская литература не имеет ничего общего с реализмом (чему бы там нас не учили в школе!) Реализм – у других, это Золя, это какой-нибудь Бальзак, которых сейчас читать почти невоз– можно. Попробуйте открыть в зрелом возрасте произведение практически любого европейского современника Лермонтова – через страницу отлóжите… Однако же «Герой нашего времени» и сегодня бестселлер. Более того, вся русская литература (да не обидится на меня тень Федора Михайловича) вышла все-таки не столько из «Шинели» Гоголя, сколько из шинелей Грушницкого и Печорина.

Эти два антигероя, противостоящие друг другу, сквозной линией проходят через всю русскую прозу вплоть до нынешнего дня. Все ключевые действующие лица главнейших произведений – антигерои. Князь Мышкин? Антигерой бесспорно, также как Рогожин и Ганя Иволгин. Болконский? Антигерой, также как Безухов, также как Каренина… А шолоховский Мелехов? А булгаковский Мастер? Все, все – антигерои!

Почему? Да потому что главный оператор русского литературного пространства – маргинал и асоциал, противостоящий реальности. Большая русская литература другими не занимается. Антигерои же со времен архетипических Печорина и Грушницкого делятся на гламурных демонов и трагических пошляков. Согласитесь, что в этой вилке схвачена некая пронзительная суть последней правды, какой-то невыразимый болезненный нерв… Демон и дурак в их диалектике – вот тайна русской литературы.