Филипп Дженкинс - Войны за Бога. Насилие в Библии

Как утверждал Барух Гальперн, авторы Ветхого Завета были не просто историками, но первыми историками. Они первыми стали создавать то, что мы сегодня называем историей, и этот факт имеет как светлую, так и темную стороны. К светлой стороне относится то, что мы имеем глубоко продуманные исторические нарративы, а значит, перед нами удивительные памятники древней литературы, которые содержат яркие и художественные повествования о людях и местах. Эти истории обладают такой силой, что наша культура черпает из них вдохновение и сегодня. (Один из примеров: песня Леонарда Коэна «Аллилуйя», построенная на истории царя Давида, которая стала одним из самых популярных и заметных музыкальных произведений последних тридцати лет.) Однако эти истории настолько сильны и убедительны, что последующие поколения были склонны понимать каждое их слово буквально, как отчет о реальных событиях. Если читатели неверно понимают намерения авторов, они вырывают библейские стихи и истории из контекста, который чрезвычайно важен для их понимания{344}.

Когда мы помещаем мрачные отрывки в контекст большой повествовательной и исторической традиции, мы начинаем замечать удивительные вещи. Эти тексты перестают казаться пережитками варварского прошлого, которые каким-то образом сохранились в книгах, отражающих глубокую богословскую традицию; скорее мы видим, что они отражают эту сложную традицию в момент ее расцвета. С виду эти ужасные тексты резко противоречат тому, чему учили великие еврейские пророки, а на самом деле они прямо связаны с учением этих духовных великанов.

Как пророки, так и исторические повествования изначально стремились передать одну и ту же мысль примерно тем же самым людям. Если мы себя спросим, о чем «на самом деле» говорят Книга Иисуса Навина и Второзаконие, то поймем, что их ключевой темой является нечто иное, нежели геноцид или война. Скорее эти книги со всей ясностью подчеркивают два наиважнейших принципа Библии и иудеохристианской традиции: монотеизм и принцип избранности. Они также отражают веру в то, что Бог непосредственно вмешивается в ход исторических событий и формирует или искореняет земные государства и общества — эта идея занимает центральное место и в иудаизме, и в христианстве, и в исламе. Эти книги отличаются от других более известных разделов Библии не по своим главным идеям, но лишь по тому, какие средства здесь используются для передачи этих идей{345}.

Если бы мы читали Библию как роман, начав с первой книги и продвигаясь вперед, мы ожидали бы увидеть, как нравственность и культура развиваются с течением времени. Тогда мы могли бы себе сказать, что Книга Иисуса Навина и подобные ей тексты отражают дикарское состояние общества, которое затем постепенно проникается более мудрыми взглядами Исайи и других пророков. Все начинается с примитивного кровопролития, но затем развивается нравственное сознание, так что акты насилия начинают смущать позднейшие поколения, которые пытаются как-то объяснить подобные вещи или решительно от них отказаться.

Идея о том, что Бог открывал себя человечеству постепенно, достаточно привлекательна. Да, Бог вчера, сегодня и всегда один и тот же, но его восприятие человеком менялось на протяжении тысячелетий. На каком-то этапе истории Бог велел делать такие вещи, которые казались тогдашним людям нормальными, но потом, поскольку человечество развивается и движется вперед, таковыми уже не кажутся. Многие евангелические христиане считают, что в разные исторические эпохи Бог давал разные повеления, в зависимости от типа завета, который действовал на тот момент, с его народом. Так, некогда Бог заключил завет с Ноем, затем был завет Моисея, а потом воплощение и смерть Христа ввели в действие последний завет, верность которому мы должны хранить. Согласно такой точке зрения верующие, живущие по новым заповедям, свободны от правил и принципов, которые действовали в предшествовавшие эпохи. Либеральные и прогрессивные христиане (хотя они исходят из совершенно иных предпосылок) могут с этим согласиться: эволюция и рост нравственного сознания, скажут они, в итоге позволяют верующим перерасти легалистические ограничения Библии, которые действовали в более примитивных обществах{346}.

Быть может, и сам Бог учится и развивается. В 1936 году вышел фильм «Зеленые пастбища» (The Green Pastures), через который популярная культура странным образом внесла свой вклад в богословие. Данный фильм основан на популярной пьесе Марка Коннели, в нем задействованы великолепные актеры, исключительно чернокожие. Он содержит пересказ ветхозаветных историй так, как их себе представляют дети из сельской воскресной школы Юга. Некоторые герои с их бородами из сахарной ваты здесь подчеркнуто абсурдны, а стереотипы преувеличены. Бог — это Хозяин. Одна тема данного фильма заслуживает нашего внимания. Взаимодействуя все с новыми и новыми поколениями людей, Хозяин все сильнее огорчается их злодействами и пороками и наконец в один момент полностью отказывается от контакта со своим творением. Однако через какое-то время Бог потрясен новостями из мира людей: он узнает, что кто-то из них мужественно сражается за правду и справедливость (мимоходом в фильме возникают умелые и хорошо вооруженные солдаты из афроамериканцев, что поразительно для того периода истории Голливуда). Еще поразительнее то, что эти доблестные воины сражаются во имя Бога, каким они себе его представляют, который явно нравственно выше, чем слишком пылкий и несдержанный Хозяин, изображенный в предыдущих кадрах. Бог не велел людям делать что-либо подобное и даже с трудом их понимает. Но эти настоящие евреи уже давно оставили позади сурового старого Бога мести и гнева. Они продолжают с уважением относиться к Моисею, но теперь следуют великим пророкам, таким как Осия, и, несмотря на свои страдания, верят в Бога безграничного милосердия. Человечество сделало шаг вперед в нравственном смысле, но то же самое происходит и с Богом, который прямо признает, что «отстал от жизни». Он чему-то научился у своего творения и потому пожелал принять участие в страданиях людей через добровольную жертву Иисуса. Люди учатся у Бога, Бог учится у людей{347}.

Некоторые мыслители всерьез размышляли о возможности такого развития. В книге «Эволюция Бога» Роберт Райт утверждает, что все основные религии постепенно улучшаются, стремясь к большей терпимости и становясь более нравственно чуткими. Я не могу целиком и полностью согласиться с этим заявлением: такую тенденцию трудно увидеть во всех религиях, кроме того, позднейшие толкователи священных текстов часто в нравственном отношении стоят ниже тех слов, которые они обсуждают. Тем не менее картина такой эволюции, кажется, позволяет нам объяснить загадки библейских повествований. Мы находим здесь на одном полюсе капризного и кровожадного племенного Бога историй о завоевании Ханаана, которое происходило в XII веке до н. э., тогда как в VI веке он обрел иные черты и стал величественным всеобщим Богом милосердия, справедливости и любви, о котором говорил Исайя и другие великие пророки. Христиане скажут, что еще один шаг вперед произошел тогда, когда Иисус явил образ радикального Бога. Если упростить картину почти до уровня пародии, дело будет выглядеть так: около 1200 года до н. э. Бог был опрометчивым подростком, но к 700 году заметно повзрослел, а к 500 приобрел подлинную мудрость и постоянство. К I веку н. э. он стал Богом, достойным искреннего восхищения. Бог становился все лучше с течением времени — либо, по крайней мере, люди учились понимать его лучше{348}.