Данила Зайцев - Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева

– А где можно купить бычкя на племя?

– У нас есть, но не знаю, будем продавать, нет.

– А можно посмотреть?

– Да, пойдём.

– Да, бычок отличной и смирёной, я вижу, что он уже работает. А сколь за него?

– Ежлив дадите пятнадцать тысяч рублей – продам.

– Ну что, давай. – Мне стало чу́дно: у нас племенныя бычки втридороги, а здесь дешевле корове. – А гусят почём?

– Вам по сто рублей отдам.

– А почему так?

– Я порядошных людей люблю.

– Ну, большоя вам спасибо.

– Ну, жду вас в понедельник утром.

– А поросяты знаете, где есть продажны?

– Да, – он указал таксисту где, и мы отправились.

Приезжаем, уже поздно, темняет, выходит женчина пья́на:

– Что нужно?

– Вы поросят продаёте?

– Да. А на х… вам оне нужны? – Я засмеялся, Марфе неудобно, Георгию также. – Чичас я мужу скажу, пускай он с вами еб….

Я захохотал, она:

– Извините, я пья́на. Ей, Сашка! Староверы пришли, ты еб… с ними. – Хлоп дверью и ушла.

Марфа не вытерпела:

– Но жи́хмарка [410], больше никак.

Георгий улыбается, я пушше захохотал и запел:

– Эх, матушка Россия, много, много горя приняла…

Смотрим, выходит муж:

– Извините, управляюсь [411]. Вам что, поросят нужно?

– Да, а по сколь?

– Да по тысяче двести рублей.

– А что, маленьки?

– Сорокадневны.

– Ну, покажи. – Он показал. – Да, маловаты. Ну, давай четыре матки. – Он выбрал получше, и мы их забрали.

Вечером я Георгия попросил с Софониям:

– Завтра суббота, вы оставайтесь и сделайте садки для поросят и кур, гусятам, цыплятам, а мы с Марфой поедем на рынок, а вечером поедем в деревню все вместе.

В Средняй Шуше там семей двенадцать староверов, и Коля с Ларисой оттуда, там и Грипка Зыкова, и Фёдор Берестов отдал дочь Наташку, тесть тоже заезжал, когда ездил в Сибирь.

Звонок.

– Алло, хто ето?

– Ето вы Данила Терентьевич Зайцав?

– Да, а вы хто?

– Я Шура, Харитинина дочь, дядя Терентьева сестра.

– О, сестра, откуду звонишь?

– Из Ужуру.

– Как бы нам с вами стретиться?

– А вы приезжайте.

– Да не получается, набрали всего, и надо грузить баржу. А вы можете приехать?

– Да надо подумать.

– А что думать? Взяли да и приехали.

– Чичас мы решим.

– Ну вот, молодсы, давно бы так.

Через час звонит:

– Да, мы собрались, завтра к вечеру будем у вас, дай точный адрес.

Я дал адрес. Ну вот, слава Богу, наконес-то встретимся.

– Ну, Георгий, Софоний, придётся вам поехать однем, тут всего сорок пять кило́метров до Средней Шуши.

– А как мы их найдём?

– На самой последней остановке слезете и позвоните Матрёне, она вас стретит.

Утром рано мы с Марфой отправились в Абакан, позвонили Феде, он нас стретил, и поехали на рынок.

Да, куры племенныя красивы, и цыпляты уже сорокадневны. Мы купили три куры, одного петуха, десять цыплят и простых кур-несушек двадцать по триста рублей. Смотрим, индюшаты.

– По сколь?

– По сто пятьдесят.

Их было тринадцать штук, мы их все забрали. Так, поехали к оптовикам, там набрали на год продукту себе и птице, поросятам и скоту. Квитанции отдали Абрикосову и поехали в Шушенское. Я звоню:

– Вы где, Шура?

– Мы через три часа будем у вас.

– Ну хорошо, ждём.

Мы заехали в «Гипер», набрали разных закусок, и домой.

– Ну, Марфа, давай готовить, а ты, Федя, за компанию, милости просим.

– Да вы что, ваши гости, я буду мешать.

– Нет, дружок, не останешься – не возмём на рыбалку.

– А знаешь, чем припугнуть!

– А как ты хотел? А ты помнишь, как я к вам заехал с горям и как вы меня приняли?

– Данила, но свои же!

– Вот и именно что свои. И чичас что, чужой, что ли?

– Да, ты прав, брат.

– Ну вот, хто-то должен выпить с гостями, а я не пью.

– Но, Данила, хоть мале́нькя, с гостями?

– Нет, Федя, я знаю своё здоровья.

– Да, жалко.

Ну вот подъехала «Жигули», вылазют три мужика и одна женчина, мужики старше меня, а женчина в мои года.

– Ну, давай будем знакомиться. Я самый и есть Данила, ето моя жена Марфа, а ето дружок Федя Скачкёв, он местный старовер. А вы хто, рассказывайте.

– Ну вот, я Шура, вот Боря, ето Федя, а ето Миша – все братьи, и я сестра.

– Вот и хорошо, пошли к нам, милости просим, на столе уже стоит.

Я уже предупредил Рассолова Александра Григорьевича, что у меня сегодня гости, и даже очень бли́зки. «Хорошо, я загляну».

Сяли за стол, я стал угощать, но предупредил, что я не пью. Шура насторожилась, не стала пить, Федя с Мишай толькя пиво, а Боря с другом Федяй разрешили на водку. Пошёл разный разговор, расспросы, но как-то оне ведут себя странно и неловко, сразу видать, что чужаются. Боря раза два хотел что-то начать насчёт религии, но у него не получилось, он понял, что я в духовным грамотный, и мене́ показалось странно, что он хотел сказать. Но он много не пил, Федя с Мишай также, а Шура – вообче не могу понять: по телефону была разговорна, а тут старается молчать. Я старался быть ласковея и хорошо угощал, но результату не было. Как оне походют на сестре Степанидиных детей, толькя те подростки, а ето пожилыя мужики…

Зашёл на минутку Александр Григорьевич:

– Ну, со встречай вас. Что, угощаетесь?

– Да наши гости что-то мало пьют.

– Да угощай хороше́нь!

– Александр Григорьевич, поди, ты с ними пропустишь рюмку?

– Давай, за компанию можно.

Боря с Федяй с нём выпили, Александр Григорьевич ушёл, но спросил:

– А Софоний как, уехал к девкам?

– Да.

– Ну хорошо, жени поскорея, хоть в тайге не будет скушно.

– Он сам знает, уже не маленькяй.

– Ну хорошо, угощайтесь, мне некогды.

– Ишо выпьешь?

– Нет, хватит.

Он ушёл, мы просидели до двух часов ночи, но беседа так и осталась непонятной. Ночевали, позавтракали и уехали.

– Марфа, что-то здесь не то.

– Да, я так же поняла.

Тут заходют к нам в гости из Субботина два мужика и женчина. Ого, ето Афонина Алексея дочь, она приехала из США уже как десять лет и вышла взамуж за здешного старовера, её звать Анисья, а его Фёдор. Ой как она довольна, что нас увидала, не может наговориться, а он сидит нервничат и зовёт её поскорея, но она усом не ведёт. Он несколькя раз выходил на улицу и каждый раз требовал её домой. Я убеждал: погостите. Алексей Афонин знакомый с восьмидесятых годах, он приезжал к нам с США в Аргентину, ето добрейший парень, и Анисья угодила в отца. Оне синьцзянсы, Рассолов ету историю мне рассказал. Когда оне свадьбу сыграли, он их пригласил к себе на работу, оне с удовольствием устроились у него в заповеднике. Она угодила конкретная и добрейшая женчина, но он непонятный и ленивый, а брат Яков молодес, хороший парень. Но у них дети подросли, и надо стало в школу, им пришлось выехать, но оне жалеют. А Коля добавил рассказ: когда оне жили в деревне, он её ре́вновал ко всем и избивал, однажды специально подослал своих друзьей к ней и пришёл и снова избил её. Её видать, что она живёт обиженна. Я его оценил: он ни рыба ни мясо, и она от нас ушла обиженна. После етого Марфа к ней заезжала в Субботино, и она очень благодарила.