Array Сборник статей - Неоязычество на просторах Евразии

Существенно, что восстановление языческих традиций в Марий-Эл пользуется покровительством местной власти, которая не может не считаться с его популярностью в народе. Например, в 1991 г. в ходе инаугурации первого президента Марий-Эл В. Зотина его одновременно благословили и православный епископ, и верховный жрец. Учебные пособия, утвержденные Министерством народного образования республики, знакомят школьников с образцами языческого фольклора, причем для этого порой пользуются современными поэтическими произведениями писателя А. Юзыкайна, стилизованными под марийские народные сказы [306]. В выпущенном специальной службой при Государственном секретаре Республики Марий-Эл информационном справочнике с гордостью заявляется, что «марийцы – единственный во всей Европе народ, сохранивший в чистоте веру своих предков, не отрекшийся от своих древних богов». Именно с приверженностью традиционным нехристианским верованиям справочник связывает развитое национальное самосознание марийцев и их умение хранить свой язык и национальные обычаи [307]. Это подтверждают и марийские ученые [308]. Местная православная церковь также ведет себя терпимо по отношению к язычникам и двоеверам [309]. Тем не менее, хотя власти Республики говорят о неагрессивности марийской народной веры [310], Миссионерский отдел Московской Патриархии относит Ошмарий-Чимарий к религиозным организациям деструктивного характера [311].

В последние годы некоторое оживление неоязычества наблюдается и в Удмуртии. Здесь можно выделить два направления: одно развивается в селе, где наблюдается преемственность с традиционными дохристианскими верованиями, которые никогда здесь полностью не исчезали [312]; второе более характерно для города, где местная интеллигенция фактически конструирует новую синтетическую религию для преодоления кризиса идентичности. Во втором случае речь идет о самовыражении удмуртского национализма, пытающегося противостоять православию как религии угнетателей. Не случайно формирование удмуртского неоязычества тесно связано с деятельностью общества Дэмен (Сообщество), основанного в декабре 1989 г., задача которого – защита и возрождение удмуртской национальной культуры. Именно в недрах этого общества в 1990 г. возникла неоязыческая община Удмурт вось (Удмуртское моление), которая была зарегистрирована Министерством юстиции Удмуртской Республики 27 января 1994 г. как самостоятельная организация. Стратегия общины строится на возрождении языческих молений, что, по мысли ее лидеров, должно привести к консолидации удмуртской нации. Община взялась за проведение семинаров жрецов и организацию весенних народных праздников «Гуждор» и «Гербер» [313].

С 1991 г. языческие лозунги получили и политическую окраску. Тогда на Первом съезде удмуртов была создана общественно-политическая организация «Удмурт кенеш» (Всеудмуртская ассоциация), в деятельности которой проявляются антирусские и антиправославные тенденции. В начале 1990-х гг. эта организация развила бурную деятельность по консолидации национально-политических движений финских народов Поволжья. Одним из ее внутриполитических требований стала «удмуртизация» республики. Однако поражение на выборах в удмуртский парламент в марте 1995 г. показывает, что радикализм этой организации не находит большой поддержки в народе. Более умеренной позиции придерживается молодежное движение «Шунды» (Солнце), которое, хотя и сочувствует язычеству, но признает и духовные ценности православия [314].

Первым торо (жрецом) удмуртской языческой общины был избран народный художник Удмуртии С. Н. Виноградов, а его заместителем – писатель Ф. П. Пукроков. Общереспубликанский праздник «Гербер» впервые был проведен в 1992 г. в деревне Кузебаево Алнашского района. Не менее важны для удмуртов и моления в селе Варклет-Бадья Агрызского района Татарстана. Начиная с 1992 г. общереспубликанские языческие моления проводятся ежегодно в июне, т. е. после пахоты, в различных деревнях Удмуртии (например, Пазял Можгинского района и Старая Салья Киясовского района) и включают ритуальное моление «Бусы сюан» (Свадьба поля) с обязательным жертвоприношением барана. В 1994 г. на молении у деревни Старая Салья присутствовали почти 40 тыс. человек [315]. Моления поддерживаются и финансируются удмуртскими властями. В последнее время энтузиасты приступили к созданию в Ижевске Центра духовной культуры удмуртов. Выбранный для него участок по своим ландшафтным особенностям отвечает потребностям традиционных удмуртских ритуалов. Центр будет включать храм с Ин юбо (ритуальным Небесным столбом), учебно-гостиничный комплекс и религиозно-обрядовую зону со Священной Рощей, Священным Лугом и Акташь Вось – участком с камнями и родниками. Проект всего комплекса был разработан АО института «Удмурт-гражданпроект» и был принят общиной «Удмурт вось» [316].

Такая деятельность характерна прежде всего для городской интеллигенции, которая использует все возможные ресурсы – как традиционные (остатки традиционных верований), так и новые [317]. В риторике этих неоязычников присутствуют и антисемитские нотки – христианство объявляется еврейской религией, созданной для закабаления коренных народов. В этом удмуртские неоязычники на удивление сходны с русскими, хотя в местных русских патриотических организациях распространяется идея некой мифической угрозы русским со стороны «вотяков» [318].

Для удмуртов вся эта деятельность означает «возвращение» к исконной «природной» духовности, идущей от далеких предков. Некоторые полагают, что именно языческая вера и языческие ценности помогут народу преодолеть нынешние невзгоды. Энтузиасты видят в язычестве основу для гармоничных взаимоотношений человека, общества и природы [319]. Они ищут опору в этнографии и обращаются к ученым, чтобы те научили их традиционным молениям. Впрочем, основная часть удмуртов слабо затронута этими новыми веяниями. По данным массового социологического обследования 1979–1980 гг., древнеудмуртской языческой религии придерживались до 4 % верующих удмуртов как в городе, так и в селе.

Православная церковь в лице епископа Саранского и Мордовского Варсанофия проклинает язычников [320]. Одной из наиболее опасных сторон их деятельности ей видятся массовые моления и ритуальные жертвоприношения животных у деревни Кузебаево, а также массовые обращения людей к помощи астрологов и целителей. При этом подчеркивается, что Православная церковь вовсе не против поддержания народных обычаев и благоговейного отношения к природе. Но она не может согласиться со «служением твари вместо Творца», с явным креном в сторону «материализма», свойственным язычеству. Ведь служа идолам и принося кровавые жертвы, язычники забывают о духовном и совершают великий грех перед Господом. В то же время заявляется, что «язычество противоречит науке», ибо все языческие боги мифологичны, а Христос и апостолы – исторические личности. Язычеству инкриминируются и политические проступки – стремление к сепаратизму и расколу Православной Руси на основе этнического национализма. В противовес этому заявляется, что удмуртские язык и народная культура пришли в упадок лишь при советской власти, тогда как в предшествующее время в Вятской губернии удмурты полностью сохраняли национальное своеобразие. Наконец, утверждается, что «что бы ни говорили переодевшиеся в язычников наши деятели «социалистической по содержанию и национальной по форме» партийной культуры, но надо признать, что удмуртские язык, культура сохранились благодаря просвещению удмуртского народа светом Истины – Святого Православия». Поклонение гуманистическим ценностям объявляется суеверием; стремиться же следует не к материальным благам, а к духовному, путь к чему и открывает Святое Православие [321].