Проповеди

Взять хотя бы то, что произошло с Савлом. Вчера мы читали о его чудесном обращении, а сегодня — о первых шагах во Христе. Прошло несколько дней, и он «стал проповедовать в синагогах об Иисусе, что Он есть Сын Божий», «и приводил в замешательство иудеев, живущих в Дамаске, доказывая, что Сей есть Христос».

Эта невиданная сила обращения была страшна как для иудеев, так и для самих христиан: «И все слышавшие дивились и говорили: не тот ли это самый, который гнал в Иерусалиме призывающих Имя сие»? Иудеи ненавидели его больше, чем других. В то время, как церкви «по всей Иудее, Галилее и Самарии были в покое», — один только Савл испытывал на себе всю злобу врагов. В Дамаске «иудеи день и ночь стерегли у ворот, чтобы убить его», — так что ему пришлось в корзине спуститься со стены и бежать.

«Покушались убить его» и в Иерусалиме, но «братия, узнав о сем, отправили его в Кесарию и препроводили в Тарс». А перед этим и христиане «все боялись его, не веря, что он ученик».

Страшен для живых тот, кто от временной смерти возвращен к временной жизни. Но насколько страшнее переход от вечной смерти к вечной жизни! Савл стремительно поднимается вверх, и как бы весь ад тянется за ним, стараясь удержать. Кто, кроме Господа, может дать силы на такой путь? Потом Апостол писал: «Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе» (Флп. 4, 13).

Будем же твердо и спокойно ходить под невидимой Божией рукой, помня, Кому мы себя посвятили, Кому себя вверили.

О надежде сверх всякой надежды

Неделя о расслабленном

Ин. 5, 1-15

Каждое четвертое воскресение по Пасхе мы читаем о том, как Иисус Христос исцелил расслабленного возле овчей купели, называемой «Вифезда», что значит «Дом милосердия». Человек этот страдал много лет, а Господь единым повелением: «Встань, возьми постель твою и ходи», — воздвиг его от болезни. В этом проявлении силы нашего Господа — великое для нас утешение; но и в поведении расслабленного находим немалое назидание.

Возле чудесной купели всегда было много больных. Все ждали момента, который был раз в году: Ангел Господень возмущал воду, и кто первым входил в нее, получал исцеление. Можно себе представить, что делалось в этот момент! Мы, даже когда знаем, что всем достанется, и то устраиваем давку, и плохо приходится тем, кто послабее. А тут только один, первый, получал желаемое. И на что уж было надеяться бедному расслабленному! И все-таки он год за годом не отходил от купели. Наверное, если бы его спросили, на что он рассчитывает? — он не смог бы толком ответить. Он только видел, что здесь действует сила Божия, а если так, то надо быть ближе к этому месту. Он надеялся сверх всякой надежды. Он не знал, не мог себе даже представить, как именно это будет, но год за годом верил, что Бог не оставит его.

До Христа люди вообще не видели далее этой жизни, и не знали ничего, выше телесного здоровья. Даже когда Бог через Моисея побуждал народ соблюдать заповеди, Он обещал за это всего лишь долгую и счастливую жизнь на земле. Мы же, спасенные и просвещенные Христом, чаем воскресения мертвых и жизни будущего века. Мы знаем путь к вечному блаженству, и знаем, что помешать нам может только грех. Но бываем одержимы какою-то духовной расслабленностью. Грехи одолевают. Едва встанем, как снова падаем, и кажется, что спасение невозможно.

Но, напоминая, как Господь исцелил расслабленного, Церковь предостерегает от отчаяния. Если мы хотя бы видим в себе грех, если страдаем от него и если прилагаем усилия, чтобы победить, — значит, мы еще духовно живы. И даже не видя явных результатов, — мы не должны терять надежды. Господь видит все наши дела и мысли, как Он видел веру и надежду того несчастного, далеко оттертого толпой от чудодейственного источника. Он видит даже слабые попытки борьбы с грехом. Господь видит, как мы каждый раз приходим к таинству покаяния, и исповедуем, исповедуем свои грехи. Он видит, что мы «не имеем человека», мудрого наставника, который помог бы, объяснил бы, что мы не так делаем. Господь видит все это, и когда придет час, о котором только Он один знает, — Он подойдет и скажет: «Встань» «и ходи»! — и этот момент сразу перевесит всю прошлую жизнь, все тридцать восемь, или более, лет казавшегося безнадежным ожидания.

О Святой Чаше

Ин. 6, 56-69

Кто для нас Господь Иисус Христос? Учитель? Наставник? Что мы должны делать по отношению к Нему? Слушать Его? Творить волю Его? Подражать Ему? Все это хотя и трудно, но понятно. А вот в беседе, которая занимает почти всю шестую главу Евангелия от Иоанна, и которую мы сегодня заканчиваем читать, Господь говорит совершенно немыслимые вещи.

Он начал с того, что сказал: «Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую даст вам Сын Человеческий» (Ин. 6, 27). Иудеи как-то пропустили слово «пища» и спросили, казалось бы, о более серьезном и высоком: «Что нам делать, чтобы творить дела Божии» (28)? Иисус ответил: «вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал» (29).

Иудеи стали требовать, чтобы Он показал им знамение, причем, именно такое, как Моисей, который когда-то «хлеб с неба дал» (31). Господь поправил их и пообещал дать подобное: «Не Моисей дал вам хлеб с неба, а Отец Мой дает вам истинный хлеб с небес. Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес, и дает жизнь миру» (35).

Иудеи выразили готовность принять такой хлеб, и Господь указал им на Себя: «Я есмь хлеб жизни». Иудеи уловили только одно, чем и возмутились: «не Иисус ли это, сын Иосифов, Которого отца и Мать мы знаем? Как же говорит Он: Я сшел с небес» (42)?

Тогда уже Господь сказал прямо: «Я хлеб живой, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира» (51). Этим Он привел иудеев в недоумение, и они «стали спорить между собою, говоря: как Он может дать нам есть Плоть Свою» (52)?

А Господь сказал еще более твердо и определенно: «Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие».

Иудеи почувствовали, что никакого иносказания здесь нет, и что открывается нечто небывалое и непонятное: выходит, что ради вечной жизни необходимо есть плоть и пить кровь вот этого человека, называемого Иисусом. «Какие странные слова! Кто может это слушать»?

Да, здесь, действительно, кончается общечеловеческое, общерелигиозное, и начинается собственно христианское: здесь начинается слово о святом Кресте и о святой Чаше, что «для иудеев соблазн, а для еллинов безумие» (1 Кор. 1, 23). Здесь начинается бездна, перед которой умолкает ум. И «с этого времени многие из учеников Его отошли от Него, и уже не ходили с Ним».