Афонский патерик или Жизнеописания святых на Святой Афонской Горе просиявших

Из Царьграда отплыл он опять на корабле в загорскую землю, потому что хотел видеть свата своего Асана, краля болгарского, дочь которого была за племянником его Владиславом. Из приморского города Месемврии подал он весть о себе Асану, и краль немедленно прислал дружину свою, слуг и коней, чтобы безопасно довезти святителя до столичного города Тырнова. В Тырнове державный с любовью встретил его и, ввиду тогдашней стужи, поместил в теплых своих палатах. Настал светлый праздник Богоявления: краль и блаженный патриарх болгарский Иоаким пригласили его освятить воду в навечерии, а патриарх должен был совершить это освящение наутро. Святой Савва охотно согласился на это, и когда прочитал над крещальницей молитвы освящения да крестообразно благословил воду, она трижды расступалась в купели под его рукой и опять трижды чудным образом соединялась под ней. Окропив краля и все его палаты в самый день Богоявления, святитель сербский вместе с патриархом участвовал в царской трапезе.

Вскоре после сего Асан собрался на охоту в нижние пределы Болгарии и просил святого пробыть у него до светлого праздника, из-за зимней стужи, причем заповедал своим, чтобы в царских палатах все было к его услугам. По отшествии краля святителя постигла болезнь: он почувствовал, что это уже Божие призвание, и поручил своим ученикам из всех принесенных им с Востока святынь и драгоценной утвари одну часть отнести в его архиепископию, а другую — в лавру Студеницы. С ними же Савва послал мир и благословение кралю Владиславу, наместнику своего престола — архиепископу Арсению, и всему народу земли своей, в грамотах, а сам остался только с немногими избранными. И в патриархию болгарскую дал он священные одежды и книги, окованные золотом, богато украшенные свещники и сосуды церковные, которые долго сохранялись там в память о святителе; ущедрил он и нищих, не оставляя ничего у себя, чтобы облегчиться для дальнего пути, и благодарил Бога, что Он исполняет желание его предать душу в стране чужой.

В эти дни приходит к нему патриарх Иоаким и, видя его уже при последнем издыхании, предлагает ему послать весть к кралю, но святой не хотел утруждать державного, который и без того довольно уже благодетельствовал ему своей милостью, даже просил и самого патриарха оставить его наедине, чтобы мог он в тишине предать душу свою Господу; после сего они дали друг другу взаимное во Христе целование и патриарх удалился. В полночь на воскресенье причастившись Божественных Таин, Савва произнес то же самое, что любил повторять всегда: «Слава Богу о всем!», — и возвеселился духом, как будто пришел к нему кто-либо из присных его; духовная эта радость была свидетельством приближения к нему ангелов Божиих, ибо лицо его сияло несказанным светом, выражая душевную чистоту. Так, до конца благодаря Господа, Савва предал в руки Его святую свою душу; это было 12 января 1237 года [ 40]. Блаженный Иоаким патриарх, с епископами своими, игуменами и начальниками города, недоумевали, где погрести его, ибо святитель не оставил об этом никакого завещания. Необходимо было послать спросить Асана, и он сильно обиделся на патриарха, что не известили его о болезни святого мужа. Краль велел положить его в великой церкви Сорока Мучеников, которую сам соорудил в своей столице, и, по любви к усопшему, раздал много милостыни нищим; потом, возвратившись с охоты, Асан, прежде чем вступил в царский свой дом, пришел поклониться гробу святого, благодаря Господа, что Он сподобил обитель его столь великого сокровища. Немедленно велел он украсить мрамором гробницу святителя, покрыть ее багряницей и поставить сверху драгоценный свещник, являя ему по смерти ту же любовь, какую питал к нему во время жизни его.

По прошествии года преемник святительского престола, архиепископ Арсений, поболел за святого отца своего и учителя пред благочестивым кралем Владиславом и сказал ему: «Странно и неприлично пред Богом и людьми оставлять нам святого отца нашего равноапостольного, от Христа дарованного нам учителя, который подъял столь великие подвиги и труды о земле сербской и украсил ее церквами, кралевством, престолом архиепископским и всеми законами православия, и допустить, чтобы святые мощи его пребывали вне своего отечества и престола. На тебе лежит забота всеми силами стараться перенести их из чужой земли в свою». Возрадовался краль предложению святителя и послал почетнейшего из своих вельмож к тестю своему кралю Асану с прошением возвратить ему тело святого Саввы. Асан огорчился и отвечал:

— Если бы святое тело его лежало у нас бесчестно и небрежно, праведно было бы просить его для подобающей ему почести, но так как усопшему в Бозе воздается у нас такая же почесть, какая была бы и у вас, что видите вы сами, и покоится он в храме Божием, то для чего утруждаете нас и святого напрасной просьбой? — c таким словом отпустил он посланных.

Потом Владислав прислал к тестю своему еще большее число благородных мужей и умолял его: «Если я обрел пред тобою благодать, не затвори предо мною отеческой утробы и не оставь меня погруженным в великую скорбь — даруй мне святые мощи отца моего и учителя для возвращения их в родную землю!» — Недоумевал краль болгарский, что ему делать, ибо не хотел лишить царства своего столь великой святыни, тем более, что положил ее в царской своей обители; призвал он на совещание патриарха и вельмож, но все они единогласно воспротивились прошению сербскому и говорили, что весь город Тырнов вознегодует, если он удовлетворит таковому. Тогда краль Асан написал следующее утешительное письмо к зятю своему Владиславу: «Если Господу угодно было, чтобы святитель упокоился в наших пределах, столь же верных Христу, то кто же я, чтобы воспротивиться воле Божией? И как дерзну потревожить гроб и святые мощи, когда святой ничего не заповедал пред смертью о своем перенесении? Все, что изволишь просить у меня, сын мой, исполню с радостью, но перестань побуждать меня к тому, что исполнить невозможно, ибо патриарх, вельможи и весь город воспрещают это».

Владислав, видя, что тесть его неумолим, а, между тем, опасаясь укоризны от своих людей и гнева Божия за отчуждение присного святителя, решился сам идти к тестю со своими епископами и благородными мужами, а вперед выслал вестников, которым вверил много золота для патриарха и царских советников, чтобы они расположили краля внять его просьбе. Далеко вышел навстречу зятю своему Асан и принял его с великой честью, но Владислав, прежде чем взойти в палаты царские, просил позволения, со всеми своими, поклониться гробу сербского святителя в обители Тырновской. Проливая горючие слезы и ударяя челом о землю, он молил святого простить ему согрешения, если чем оскорбил его. «Знаю, отче, — говорил он, — знаю, что мое согрешение было первой виной твоего бегства и возбранило тебе преставиться в своем отечестве, а, быть может, оно же ожесточает теперь и краля, чтобы не возвратить нам своего сокровища, но умилосердись ныне, презри грехи мои и, хотя я недостоин нарещись сыном твоим, не отринь, однако, дитяти брата твоего и прими покаяние исповедующего грехи свои пред тобою; призри на мою скорбь и труд тебя ради, вонми вере моей и не оставь своего отечества, для которого ты столько подвизался и подъял бесчисленные болезни, — не облеки меня стыдом, оставаясь в чужой стороне. Твоими молитвами к Богу наставь державного исполнить мое прошение о тебе, чтобы не возвратился я без всякой надежды, как бы прогнанный, не имея тебя с собою».