Рушель Блаво - 33 простых способа создания зон здоровья и счастья у вас дома и на даче

— Да, Мишель, здесь, на Алтае, духами покойных охраняются как раз такие большие камни!

— Так вот почему вам, Настя, вспомнился дольмен! Просто в вашем подсознании откуда-то отложилось, что дольмен — это камень, связанный с духами. Ничего не бывает случайно, я же чувствую!

— Мишель, простите, что я перебиваю ваше увлекательнейшее повествование, но как там наш обед?

— Не беспокойтесь, дорогой Александр Федорович, почти готов. Алексия, доченька, не поможешь ли ты мне? Алексия!

Алексия не отвечала. Никто из нас не заметил, как она отошла. Вроде бы ничего страшного не случилось — мало ли куда понадобилось отойти человеку, но мы почему-то встревожились. Мы молча посидели минут пять — вдруг Алексия выйдет к нам прямо сейчас? — и вскочили с места. Громко выкликая ее имя, мы растерянно ходили по поляне с большим камнем в центре: Мессинг нашел в себе силы напомнить, что нам ни в коем случае нельзя расходиться. Но Алексии не было на поляне, и толку от таких поисков тоже не было.

— Я должен связаться со внуками, — Мессинг устало опустился на траву. — Оставьте меня, прошу вас.

Мы отошли за камень. Здесь, в горах, Интернета не было, но мы поняли, что Мишель собирается воспользоваться своим «магическим кристаллом» — прибором собственного изобретения, чья работа основана на свойстве воды передавать информацию. С помощью этого прибора можно передавать информацию на расстояния до пяти тысяч километров без антенн и прочих технических средств [12] О приборе Мессинга и способности воды передавать информацию см. в книге Блаво Р., Мессинг М. «Тайные послания воды». — СПб.: «Веды», 2009. .

Мишель и не думал нас стесняться, просто он пожелал остаться в одиночестве, ибо страшно волновался. Я его прекрасно понимаю: близкие люди могут утешить, поддержать, но вот разделить боль — никак.

Я не знаю, сколько времени мы просидели в напряженном молчании с другой стороны большого серого камня. Наконец появился деловитый, сосредоточенный, но никак не убитый горем Мессинг. «Слава Богу! — с облегчением подумал я. — Если Мишель готов к действиям, значит, выход есть, а если выход есть, то мы его обязательно найдем!»

— Скорее, друзья, помогите мне! Потом все объясню, — с этими словами Мишель приник к камню всем телом и начал его ощупывать.

— Что нам делать, Мишель? — Настя разве что не подпрыгивала от желания помочь.

По ее лицу я понял: она уверена, что все будет хорошо, но при этом страшно волнуется.

— Ищите вкрапление в камень, скорее всего, кристаллическое, белое или бледно-сиреневое.

Только сейчас я обратил внимание на то, что камень — абсолютно гладкого серого цвета, на нем ни белых, ни розовых прожилок, ни темных или белых крапинок, ни следов ржавчины, ни вкраплений слюды, вообще ничего — ровная серая поверхность, шершавая, теплая под лучами солнца. Необычный камень — никогда не видел, чтобы порода была настолько единообразной. Ну, тем лучше — легче будет найти то, что велел искать Мессинг.

— Есть! — Александр Федорович даже не повернул головы в нашу сторону, он бережно ощупывал камень.

Мы все сгрудились вокруг Белоусова, пытаясь разглядеть то, что он нащупал.

— Позвольте мне, друзья!

Все расступились, давая дорогу Мессингу. Мишель же ничего ощупывать не стал. Он уставился на кристаллическое вкрапление в серый камень и проговорил:

И вдруг… — мы замерли, потрясенные, — бело-сиреневое кристаллическое вкрапление стало увеличиваться, прямо у нас на глазах расширяясь и раскрываясь, превращаясь в щель в камне. Щель эта становилась все шире и шире, и вот буквально через минуту в нее не только могла протиснуться Настя Ветрова, но и свободно пройти Александр Федорович Белоусов со своим солидным животом.

— Осторожно, вторая ступенька уже остальных, — предупредил Мессинг.

«Какая ступенька? Откуда он знает?»

Камень как будто раздвинулся, стены образовавшейся пещеры обросли кристаллами, ближе к свету — бледно-сиреневыми, потом постепенно темнеющими, и темно-фиолетовыми, почти черными — в глубине. Вниз вела лестница из породы кристаллической структуры, но кристаллы здесь не сверкали гранями, как на стенах, а были стертыми. Вторая ступень же казалась более стертой, чем остальные — она была несколько уже.

Откуда же Мессинг знал?..

Когда я осторожно спускался по кристаллическим ступеням, то лишь очень небольшой частью сознания думал о том, откуда про эти ступени известно Мессингу, на первом же плане были две мысли: «не свалиться бы в этой сумеречно-неприятной мгле» и «что случилось с Алексией».

Несколько минут ушло на то, чтобы спуститься вниз. Мы остановились рядом с Мишелем и замерли, подобно персонажам гоголевского «Ревизора»: Мессинг сидел на корточках перед Алексией, а она — на каком-то пне, которых тут было множество. Рядом с ней сидели двое мужчин в одежде начала прошлого века. Это были именно они, партийцы Заболотов и Арсенюк. Алексия разговаривала с мужчинами, а Мессинг — с Алексией. Партийцы слышали Алексию и отвечали ей, а Мессинга не слышали, но, судя по их реакциям, видели. И нас они увидели тоже — и приветственно помахали руками.

Я попытался сконструировать для вас диалог, вернее, полилог, из слов Мишеля, Алексии и партийцев. Я, как и Настя с Белоусовым, слышал лишь слова Мишеля, Мишель слышал Алексию, Алексия слышала его и партийцев, те слышали только ее, зато видели нас.

— Почему вы хотите, чтобы я пошла с вами? — спросила Алексия у мужчин.

— Алексия, девочка, не говори с ними. Пошли наверх, хорошая моя! — Мишель.

— Ты увидишь то, что не видел никто, кроме… — я подумал, что это сказал Заболотов, а не Арсенюк.

Заболотов был лысый с сероватым лицом, а Арсенюк — маленьким и хроменьким, с огромными карими глазами.

— Кроме мертвых, да? — Алексия.

— Алексия, пожалуйста, пойдем, милая! — Мишель.

— Да, папá, я слышу тебя, подожди. Кроме мертвых?

— Пойдем с нами, красавица, пойдем! Помоги нам! Помоги! Ты не можешь нас бросить, не можешь никак, не можешь… Те люди не слышат нас, это они мертвы, а мы живы, пойдем с нами, пойдем! — Илья Арсенюк.

— Алексия, дай руку, доченька!

— Да, папá…

Боюсь, дорогие читатели, что я вас разочаровал, но это все, что нам удалось услышать. Алексия подала руку своему отцу и пошла с ним, причем на этот раз впереди шел Белоусов, за ним — ваш покорный слуга, потом — Настя, потом — Мессинги.