Дэвид Фридман - Иисус и апостолы исполняли Тору

] – нехорошо» (24:23); «быть лицеприятным [евр.

] – нехорошо» (28:21). Шимон мог понять эту мысль благодаря своему знанию Торы. Этот мотив был уникальным свойством, отличавшим Бога Израилева, так как другие религии Ближнего Востока того времени не делали акцента на беспристрастности Божьего или человеческого суда. [65] Хотя Книга Притч, откуда происходят эти цитаты, не входит в состав Пятикнижия Моисеева, она играет важную роль в иудейском богословии эпохи Второго Храма. Писанием во дни Йешуа считались: Пятикнижие Моисеево (Тора), Большие и Малые пророки и поэтические книги (или Писания). Насколько мне известно, единственными книгами, принадлежность которых Писанию вызывала споры, были Песнь Песней и Екклезиаст (Когелет). Вера Шимона в Бога основывалась на всем том, что он читал в Писании, а не исключительно на книгах, входящих в состав Торы.

Далее Шимон с новой силой утверждает то, чему учит Тора, подтверждая свое наставление примером из жизни Авраама и Сарры (см. 1 Петр. 3:6). Использование повествований Торы в качестве поучительных образцов говорит о его уважении к ней.

В 1 Петр. 3:8 и 4:8 Шимон развивает то, чему учит Тора в Лев. 19:18. Он не изобретает новой заповеди, но просто перефразирует одну из главных заповедей Торы.

Те, кто оспаривает исполнение Шимоном предписаний Торы, могут возразить, что в 10-й гл. Книги Деяний рассказывается, как Бог повелел Шимону перестать придерживаться правил кашрута . Однако текст этого места говорит совсем не об этом. Повествование в Деяниях таково:

Петр [Шимон] … взошел на верх дома помолиться. И почувствовал он голод, и хотел есть. Между тем … он пришел в исступление и видит отверстое небо и сходящий к нему некоторый сосуд, как бы большое полотно, привязанное за четыре угла и опускаемое на землю; в нем находились всякие четвероногие земные, звери, пресмыкающиеся и птицы небесные. И был глас к нему: встань, Петр, заколи и ешь. Но Петр сказал: нет, Господи, я никогда не ел ничего скверного или нечистого. Тогда в другой раз был глас к нему: что Бог очистил, того ты не почитай нечистым. Это было трижды; и сосуд опять поднялся на небо. … Петр недоумевал в себе, что бы значило видение, которое он видел …

Любопытно отметить, что Шимон не истолковал тотчас же своего видения буквально. Согласно тексту, он не сделал вывода, что должен перестать есть кошерную пищу. Вместо этого он был в недоумении насчет значения видения. На наше счастье, далее книга Деяний истолковывает для нас это видение. Деян. 10:28 рассказывает о заключении, к которому приходит Шимон относительно своего видения:

И сказал им [Шимон]: вы знаете, что Иудею возбранено сообщаться или сближаться с иноплеменником; но мне Бог открыл, чтобы я не почитал ни одного человека скверным или нечистым [не кошерным] (курсив наш).

По словам самого Шимона, смысл видения сводится к тому, что он должен поделиться вестью Мессии Израиля с язычниками. Эта весть не имела отношения к отмене помещенных в Торе правил кашрута . [66] Patrice Fisher, “Modern-Day Godfearers”, 180. Шимон говорит, что никогда не нарушал этих правил. Это с очевидностью должно означать, что он, как минимум, никогда не ел пищи, запрещенной в 11-й гл. Книги Левит. По его собственным словам, в том, что касается пищи, он строго держался предписаний Торы.

По существу, ситуация тем более интересна, что Корнилий, согласно тексту Деяний, принадлежал к числу так называемых «боящихся Бога». Это были неевреи, почитавшие Бога Израилева и соблюдавшие еврейские обычаи, вплоть до исполнения дома всех правил кашрута (в согласии с галахой ). Как я уже показал относительно Лидии и Иуста, чтобы принадлежать к боящихся Бога, человек должен был соблюдать правила кашрута , касавшиеся еды. Поэтому для Шимона оставаться в доме у Корнилия и есть там не представляло никаких трудностей с точки зрения пищевых установлений. Патрис Фишер отмечает:

Необходимым минимумом соблюдения Торы для неевреев в условиях иудаизма эпохи второго Храма были семь заповедей Ноя. Боящиеся Бога из язычников, однако, шли дальше этого, храня Субботу, соблюдая правила питания (так, как они их понимали), не говоря о других правилах, которым их учили местные иудейские учителя.

Шимон демонстрирует свое уважение к Торе, используя ее в качестве источника для своего учения. В 1 Петр. 2:9 он прибегает к выражению «род избранный, царское священство, народ святой». Это выражение впервые употребляется в Исх. 19:5-6. Нижеследующая таблица показывает, как в 1 Петр. 2:9 Шимон использует еврейские слова и выражения из Исх. 19:5-6.

Выражения, использованные Шимоном, представляют собой цитаты, что обнаруживает его близкое знакомство с Торой. Кроме того, в том же послании Шимон как минимум семь раз цитирует Исайю и как минимум пять – Псалтирь. Еще в трех случаях он цитирует Притчи. Мы должны заключить на этом основании, что источником Первого послания являлась Тора, так же как Пророки и Писания. В терминологии и понятиях заметно большое сходство между 1 Петр 2:9 и Исх. 19:5-6. Это говорит о том, что Первое послание Петра, хотя оно и дошло до нас по-гречески, наполнено идеями, уходящими корнями в Тору. Второе послание Шимона (2 Петр.) во многом представляет собой то же самое. В трех местах он цитирует из Писаний (Псалтирь, Притчи, Исайя). Он говорит о «многоценных и величайших обещаниях», которые Бог дал Израилю (1:4). Но где же говорится об этих обетованиях? В Торе!

Рисуя нравы лжеучителей в среде раннего мессианского движения, Шимон приводит в пример Валаама (см. 2 Петр. 2:15-16; ср. Числ. 22-24). Для иллюстрации своей мысли Шимон использует еще один рассказ Торы:

Вначале словом Божиим небеса и земля составлены из воды и водою: потому тогдашний мир погиб, быв потоплен водою (2 Петр. 3:5-6).

Пересказывая повествования Книги Бытия, чтобы пояснить свою очередную мысль, Шимон тем самым вновь демонстрирует свое уважение к Торе и свою веру в буквальную истинность ее слов.

На основании всего сказанного я прихожу к выводу о том, что Шимон следовал Торе. Так воспитала его семья, и он утвердился на этом пути, следуя по стопам Йешуа, своего равви и Мессии. Шимон также продемонстрировал свое величайшее уважение к Торе в двух своих посланиях, вошедших в состав новозаветных писаний, – хотя он и не поднимал прямо вопроса о роли Торы в жизни мессианских иудеев. Это не должно удивлять нас, поскольку вполне соответствует той модели, реализацию которой мы уже видели и еще увидим в среде обретавшего все большую зрелость движения мессианских иудеев первого века.