Непридуманные рассказы о том, как Господь помогает людям

- Читаю... Сейчас у меня «Аскетические опыты» Брянчанинова.

- Хорошее дело - похвалил отец Александр. - А вот интересно: баба Нина грамотная?

- Нет. Она может подписать только свою фами­лию.

- Родители ее, надо полагать, люди простые?

- Ну, конечно!

- В слове Божием ее кто-нибудь наставлял?

- Сильно сомневаюсь.

Отец Александр сжал руки вместе и пристально посмотрел на меня:

- Так вот, дорогая Лидия Сергеевна, подумайте, сколько ступенек социальных и духовных между ней и вами... Она лежит где-то внизу этой сияющей лестницы, надо сказать, на земле, не боится даже Христовым именем спекулировать, а вы стоите на таких ступенях духовного развития, что можете читать епископа Игнатия. Как вы думаете, может баба Нина подняться до вас, заговорить вашим языком и поступать так, как надлежит интеллигентному человеку? Убежден, что нет. А вот вы со своих ступенек можете сойти в ее темноту и понять ее первобытное развитие. Но сойти, конечно, не для того, чтобы уподобиться ей, а чтобы лучше понять, пожалеть и не осудить. Короче говоря - я на стороне бабы Нины, а вам скажу одно: во всех неприятных столкновениях с людьми первым долгом ищите свою вину.

Я вышла от отца Александра с ощущением полученного подзатыльника.

Муж был в длительной командировке, и мне не хотелось возвращаться домой. Я бродила тихими переулками и, когда стемнело, вернулась к себе.

На кухне бабушка Селивановых мыла посуду.

- Ниночка-то наша заболела, - сообщила она. - Во всем теле нервные боли, слышите, как стонет? Да и как не болеть, если жизнь ее была тяжелейшая! - Бабушка вздохнула и покачала головой. - Родилась на барже, отец - бурлак, мать от родов померла, растила старшая сестренка. Кругом - пьянство, мат, драки. Ее ведь не Ниной зовут, это она сама себе имя придумала, она Степанида, и ее все Степкой звали. Когда выросла, со второй сестрой пошли к старшей жить, а та бардачок держала. Приходили мужчины, сестры с ними гуляли, а ночью своих кавалеров обворовывали. Потом один артельщик женился на Ниночке за ее красоту. Но что за жизнь была! Бил он ее всем, что под руку попадалось. Глаз вышиб, заметили! Она ведь подслеповатая. Два ребра сломал. Но она его любила без памяти и никому не жаловалась, фасон держала. Под конец он ее бросил, и пошла она с другими путаться. Но его до сих пор ждет, думает, что вернется, и каждое утро на него карты бросает.

Я ушла в свою комнату и, не зажигая огня, долго стояла у окна. Потом вынула из буфета банку с земляничным вареньем и пошла к Селивановым.

Баба Нина лежала укутанная ватным одеялом, лицо у нее было бледное, губы сжаты. Увидев меня, она отвернулась к стене.

Я поставила банку на стол, присела возле ее кровати и, сунув под одеяло руку, сжала ее пальцы:

- Пожалуйста, простите меня, баба Нина, что я на вас шумела.

Она быстро открыла глаза.

- Ну, что там, Сергеевна, я не сержусь.

- Я вам вашего любимого варенья принесла.

- Неужто земляничного? Вот разутешила! А мне будто лучше стало... Вот полежу часок и сядем с ба­бушкой чай пить. Приходите и вы, Сергеевна.

Я больше никогда не ссорилась с бабой Ниной, она тоже остерегалась.

Год спустя Селивановы устроили Павлика в детский сад и поспешили с ней расстаться.

Уезжала она от нас очень грустная, хотя стара­лась не показать этого. Мы с соседкой подарили ей красивый голубой платок.

Не знаю, вспоминает ли меня баба Нина, но мне на память она приходит часто.

Собрались на охоту. Выпили. Один из охотившихся уснул после выпивки и умер во сне. Что делать родственникам? В Библии сказано: пьяницы Царствия Божия не наследуют. Значит, отпевать его в церкви нельзя? Но ведь умер-то он не от пьянства (хотя и был пьян).

В общем, отпели в церкви, заказали поминать на сорок дней. Но чувствуют они, что сделали мало.

Подумали родные и решили: собрать денег и послать монахам на Афон - это гора такая, где живут одни монахи. Пусть они помолятся Богу.

Собрали сто рублей и выслали.

Проходит около года. Приходит с горы афонской письмо: пишут монахи, что молились, но не могут умолить Господа.

Посовещались родственники: что делать? Наверно, мало денег послали. Собрали с трудом еще сто рублей и выслали монахам: молитесь.

Проходит еще полгода или год, приходит с Афона письмо от братии монашеской, и с письмом двести рублей денег. В письме говорится: примите обратно ваши двести рублей. Мы молились Господу о вашем усопшем, но, видно, наши молитвы не угодны Господу - Он не принимает их. Или, может, усопший ваш был грешник большой?

А вы лучше вот что сделайте: купите на эти деньги, на двести рублей, зерна для птиц, корма всякого для зверюшек лесных и рассыпьте в лесу - может быть, птицы и звери Господа умолят.