иеромонах Никон - ЖИТИЕ И ПОДВИГИ ПРЕПОДОБНОГО ОТЦА НАШЕГО СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО ЧУДОТВОРЦА

Мысль об ином игумене лично для смиренного Сергия, конечно, была приятна: он готов был сделаться последним послушником у кого бы то ни было, лишь бы самому не быть начальником. Но любовь к ближнему требовала на этот раз забыть о себе и подумать о пользе братии, а духовный опыт указывал опасность, что новый, чуждый по духу обители игумен задумает вводить новые порядки, что эти порядки могут смутить братию, которая привыкла смотреть на порядки, установленные самим основателем пустынножительства, как на неизменный закон, а отсюда может возникнуть немало искушений и нестроений в юной обители. Посему, не решая вопроса окончательно, но желая по возможности отдалить это решение, Преподобный кротко сказал братии: «Идите пока с Богом каждый в свою келлию; лучше помолимся все поусерднее Господу Богу, чтобы Он Сам открыл нам волю Свою, и тогда увидим, что нам делать». Братия послушались любимого аввы и разошлись, но ненадолго. Прошло несколько дней, и старцы опять пришли к Преподобному и стали умолять его принять сан игумена. «Ведь ради тебя мы и сошлись-то сюда, в это место пустынное, – говорили они, – мы слышали о твоих подвигах, знаем труды твои, ведь ты своими руками построил и эту церковь во имя Живоначальныя Троицы. И мы веруем, что в тебе обитает благодать Ее, и потому вот пришли сюда, возложив упование на Господа, и желаем совершенно предать себя твоему руководству. Итак, будь нашим игуменом и духовным отцем и, предстоя престолу Божию, возноси за нас свои теплые молитвы. Ведай, отче, – присовокупляли к сему старейшие из них, – мы шли сюда в надежде, что ты упокоишь нашу старость и похоронишь наши кости».

Тронутый до глубины души такою любовию братии, смиренный подвижник открыл пред ними все свое сердце: он стал говорить им о своем недостоинстве, всячески упрашивал и умолял не принуждать его к принятию священного сана и игуменства. «Простите меня, отцы мои и господие, – так говорил он, – кто я, грешный, чтобы быть мне иереем Божиим? Как дерзну я на такое служение, пред которым со страхом и трепетом преклоняются и самые Ангелы? Нет, это выше меры моей, отцы мои, я еще не начинал жить по-монашески – как же я осмелюсь коснуться святыни Божией? Вот мое дело – плакать о грехах моих, чтобы вашими же святыми молитвами достигнуть оного края желаний, к которому стремится от юности моя грешная душа».

Сказал сие Преподобный и, чтобы не продолжать более сего тяжкого для его смирения спора, ушел в свою келлию…

Тогда сподвижники его поняли, что им не склонить его к своему желанию кротким словом сыновней любви, оставалось употребить средства более решительные. Уже не со слезами только, но и с горьким словом упрека и даже угрозы приступили они теперь к своему авве. «Мы не желаем спорить с тобою, отче честный, – сказали они, – мы веруем, что Сам Бог привел нас сюда; мы сердечно желали подражать твоему житию и подвигам и чрез то надеялись достигнуть вечного блаженства. Но если уже ты не хочешь пещись о душах наших и быть нашим пастырем, то мы все принуждены будем оставить это место, мы уйдем от храма Пресвятыя Троицы и будем невольными нарушителями нашего обета, будем блуждать, как овцы без пастыря, и расхитит нас мысленный волк, а ты дашь за нас ответ нелицеприятному Судии - Богу!»

Еще раз попытался было угодник Божий отклонить от себя высокую честь, еще раз сказал братии: «Отцы мои! Вы излишне понуждаете меня, я излишне отрицаюсь, – к чему это?» Но все было напрасно – братия стояли на своем, и братолюбие победило.

– Желаю, – сказал Преподобный, – лучше учиться, нежели учить, лучше повиноваться, нежели начальствовать, но боюсь суда Божия, не знаю, что( угодно Богу; святая воля Господня да будет!

Это значило, что он более спорить не будет и предает все дело в волю Божию.

«Какая прекрасная распря! – замечает святитель Филарет Московский, – распря едва ли не превосходнейшая, нежели самое согласие. Здесь смирение старшаго сражается с любовию и покорностию младших – единственная брань, в которой ни одна сторона не теряет, а обе приобретают в каждом сражении! Как благополучны былибы общества, если бы члены их так же препирались между собою за сохранение подчиненности, а не за домогательство власти!»

«В мирских обществах, – говорит другой святитель, Филарет Черниговский, – люди сражаются друг с другом за власть, и чрез то производят расстройcтво в делах, расстройство в сердцах, и губят себя и других жаждою власти. А тут – все совершенно обратно: как благотворен закон Твой, Господи!»

Побежден был смиренный Сергий любовию к братии, однако же не хотел выступить из обычного порядка, а может быть не терял еще надежды, что высшая церковная власть не соизволит на поставление его во игумена. «Отцы и братия, – сказал он сотрудникам своим в подвиге пустынном, – не хочу более прекословить вам, но не нам решать это дело – пусть решит его святитель; итак, пойдемте же к нему».

Московского первосвятителя Митрополита Алексия в то время не было в России: в 1354 году он путешествовал в Царьград по делам церковным 74 , а управление делами митрополии на время своего отсутствия поручил Волынскому Епископу Афанасию, который жил в Переяславле-Залесском, в Нагорном Борисоглебском монастыре 75 . Туда и отправился Преподобный Сергий, взяв с собою двух старейших иноков.

Ранним утром, пред самою литургиею, явился Преподобный к святителю. Он пал к ногам его и просил благословения. Епископ спросил его, кто он и откуда.

– Грешный инок Сергий мое имя, – смиренно отвечал пришедший.

Имя Сергия давно было известно Афанасию: он раньше много слышал о его пустынных подвигах, об основанной им обители и о постройке церкви и теперь очень рад был видеть у себя такого гостя. Он с любовию принял его, отечески поцеловал и долго беседовал с ним о спасении души.

В заключение сей беседы гость смиренно поклонился хозяину и стал просить у него игумена для новой обители.

«Сын и брат мой! – отвечал ему как бы по вдохновению свыше святитель Божий, – Господь Бог устами Пророка Давида сказал: « Вознесох избранного от людей Моих… ибо рука Моя заступит его » (Пс. 88, 20, 22), и Апостол говорит: «… никтоже сам себе приемлет честь, но званный от Бога, якоже Аарон » (Евр. 5, 4). А тебя воззвал Господь Бог от чрева матери твоей, как от многих слышал я о том, посему ты и будь отныне отцем и игуменом для братии, тобою же собранной в новой обители Живоначальныя Троицы».

Подвижник стал было отклонять от себя это назначение, ссылаясь на свое недостоинство, но блаженный пастырь внушительно остановил его, сказав: «Возлюбленный! Ты все стяжал, а послушания не имеешь», – и сим словом обезоружил смиренного Сергия, который с покорностию на это отвечал: «Как Господу Богу угодно, так и пусть будет; благословен Господь вовеки!» И все присутствовавшие при этом единодушно сказали: «Аминь!»