Бхайравананда - Мир закатного солнца

Одной из особенностей традиции является то, что она неплохо сама себя защищает от проникновения в нее дураков и некоторых других, непригодных к практике в ней, категорий людей, например, слащавых и ненастоящих. Увидев лица наших божеств, им уже не очень хочется повторить встречу с учением Трикасамарасья Каулы. Однако есть опасность другого рода. Существует возможность для попадания в сферу учения различных сансарнонастроенных демонических лиц, которых притягивает форма учения. Уровень их психического здоровья может быть различным от персонажа к персонажу. Некоторые из них, особенно здоровые психически и имеющие мистический талант, способны в достаточной степени исправиться и войти в семью, некоторые неспособны на это. Иногда приходится принимать меры, дабы смести с нашей мандалы пыль и освободить жизненное пространство от мешающих нам «пишачей» и «рак-шасов». Мы не являемся им врагами, наоборот, учение терпимо к различным тварям и созданиям. Однако рабочее место должно быть чистым и содержаться в порядке.

Итак, адепты Трикасамарасья Каулы своим видом и образом жизни олицетворяют своего дэвату, природой которого является Трикасамарасья, Абсолютное. Своими воззрениями и поведением они бросают вызов предрассудкам и рушат барьеры на пути к пониманию как в себе, так и в окружающих. В этом они неодиноки. Другие тантрические и нетантрические деноминации тоже используют этот принцип, например, пашупаты, наги, капалики, агхории и некоторые другие. Наги не стригутся и не одеваются, так и ходят голыми по всей Индии. Агхории едят любое мясо, включая человеческое, кроме конины, практикуют медитацию в местах кремации, используя для своих ритуалов трупы и различные «нечистые субстанции». Вот что пишется об асоциальных йогинах в трактате «Посох Путника»: «Секты ша-вавадинов придерживаются медитации на трупах и вещах, подверженных гниению и тлению. Они отрицают Веды, презирают касты, высмеивают конвенции и ортодоксов-брахманов. Едят мясо всех сортов, вареное и сырое, предпочитая гниющее, некоторые — человечину, особенно мозг, легкие, печень. До недавнего времени они выкапывали свежепогребенные трупы и ели их внутренности. Пьют же не только фруктовые соки и вино, но кровь и мочу. Как наивысшую жертву — «махапрасада» едят и кал. Любят жить на кладбищах и на местах сожжения трупов, где для себя сооружают храмики. С удовольствием ложатся рядом с трупом, а если это женщина, совершают с ней половой акт, уверенные, что это увеличит их жизненные силы. Остаются возле мертвеца, пока он не начнет разлагаться, иногда ложатся на очаг, где минуту назад лежал труп, чтобы представить себе собственную смерть и прочувствовать ее. Ныне они представлены очень редко.

Приверженцы секты сепалов поедают шакалов, скорпионов и змей. Гордятся своей нечувствительностью к их яду. К сепа-лам относится большинство индийских укротителей змей.

Самой дурной славой пользуются капалики (от капала — череп, которым они пользуются для еды и питья). Они ходят обнаженными, посыпая тело пеплом сожженных трупов. Носят длинные волосы и шапочку, в руке трезубец или меч. Не моются, чтобы не смыть ауру. Пьют алкоголь и разные смеси телесных выделений и отбросов, иногда кровь, которая течет из их тел при обрядовом самоистязании».

Не удивительно, что такие мистики вызывают страх и отвращение у ортодоксов и обывателей. Саньясинам из вышеописанных направлений подают милостыню не столько из уважения к их подвижнической жизни, сколь из страха и боязни получить страшное проклятие. Часто из-за невежества толпы «ле-воручных» йогинов путают с последователями таких демонических культов, как Таги, «душители», приносившие в жертву Богине задушенных специальными поясами-румалами людей; с пиндарами, чья практика включала в себя разбой; с агрессивными садджиками. Однако умный человек обязан различать все эти направления. Не все, что вызывает с первого взгляда страх, связано со злом и насилием. В «Посохе Путника» пишется: «С одной стороны, важно усвоить, что все эти секты и школы, включая и «мрачные», «изуверские», являются пусть более или менее дальними, но отростками того же самого дерева — Учения и в основе своей содержат ту или иную его идею, более или менее развитую, сохраненную или искаженную, присутствующую лишь в виде отдаленного намека на исходный смысл, но все же присутствующую. Согласитесь, что жить и питаться, например, по образцу шававадинов может либо безумец, человек с патологическими извращенными наклонностями, либо тот, кто вопреки презрению и злобе окружающих, вопреки конвенциям, общепринятым взглядам и мнениям, преодолевая собственное отвращение, самого себя, заставляет себя делать все это и есть все это во имя некоей высшей цели. Иначе говоря, «в этом безумии есть логика», и состоит она в борьбе с косностью мира форм, и в первую очередь с косностью собственной, такими вот крутыми, неудобоприемлемыми, самооскверняющими мерами. (В этом-то и дело! Разумеется, есть много иных способов подобной борьбы, не требующих такого самоотречения и самоунижения, вполне благоприличных, вызывающих почтение и восхищение окружающих… но где гарантия, что тогда ведущим мотивом не станет тщеславие, жажда вознаграждения, жажда поклонения, привязанность к плодам своих действий? А ведь это одна из главных уз, от которых необходимо избавляться, но об этом разговор впереди…)». И далее: «Попутно, чтобы ни у кого не возникло искушения (как это свойственно «европоцентристам») на основании описания обычаев этих мрачных сект говорить о «восточном» варварстве и дикости, прошу вспомнить, во что различными сектами средневековья и современной «цивилизованной» Европы была превращена проповедь Путника Иисуса Христа, и что творилось и творится во имя его. Думаю, сравнения окажутся не в пользу европейцев».

Я бы дополнил то, что говорилось в «Посохе Путника», следующими разъяснениями. Конечно, победа над двойственным сансарическим восприятием очень важна. Легко на словах говорить о том, что все есть Бог, что золото и камень, цветы и испражнения есть одно. А вот прочувствовать это на собственном опыте, преодолеть двойственные психологические установки и рефлексы — это может далеко не каждый, болтающий о божественном Единстве. На первом этапе медитации на отвратительные вещи и боль есть метод, а на продвинутом уровне — есть демонстрация практической реализации единства, проявление этого единства. Понятно, что обыватели и святоши не могут принять такой путь. Их голова забита всяческой ерундой о ритуальной чистоте и нечистоте, о святости господствующей морали и эстетики. Такие люди не в силах пойти во имя Бога, во имя достижения божественности на серьезные жертвы, преодолевая страх, страдание и отвращение. Собственную ограниченность они воспринимают за нечто духовное и готовы подвергнуть остракизму и преследованиям все то, чего боятся и чего не в силах понять.