Владимир Дудко - Философия духовной военной мысли. Том 3

Крайне резко и непристойно реагировали на книгу публикаторы в газете «Правда», в зарубежных масонских изданиях «Дни» А.Ф. Керенского, «Путь» (ИМКА), «Последние новости» П.Н. Милюкова.

Надуманность оценок и развязность тона были крайними. М. Кольцов (Фридлянд), советский фельетонист, оценил работу Ильина как «православие с оправданием еврейских погромов», хотя в книге Ильина не было ни строчки о евреях. Писатель М. Горький в письме К. А. Федину из Италии сообщал: «Профессор Ильин сочинил “Религию мести”, опираясь на Евангелие» .

Эсер В.М. Чернов любуется террористами Е.С. Сазоновым и И.П. Каляевым, убившими В.К. Плеве и московского генерал-губернатора, рассуждает о гуманизме («Святейшее из званий – Человек»), в свете которого Ильин предстает как «никакой философ», «идеолог православного фашизма, а его книга – как «божественная галиматья» .

Известная масонка Е.К. Кускова оценивает террор народовольцев как «подлинный героизм и самопожертвование» в отпоре злу, а работу Ильина как проповедь, которая «отвратительна с моральной стороны» и «опасна с практической»; при этом она рассматривает обсуждаемую книгу вперемежку с публикацией А. Дикого «Евреи в России», подводя читателя к мысли – идеи Ильина чреваты еврейскими погромами . З.Н. Гиппиус в ряде статей отзывается об исследовании Ильина и оценивает его как «военно-полевое богословие» и «палачество». Это не философ пишет книгу, замечает она, – «это буйствует одержимый» .

Самой непристойной была большая статья Н.А. Бердяева, послужившая сигналом к ожесточенной травле Ильина. Книга Ильина, настаивал Бердяев, – «застенок моральной инквизиции», «кошмарная», с атмосферой «духовного удушья» и «одержимости злом», с «антихристианской настроенностью», с православием, шитым «белыми нитками», с «языческим обоснованием государства». Ильин – «не русский мыслитель», «чужой человек, иностранец, немец». Он принадлежит «отмирающей эпохе» с ее «культом государства, с ее национализмом» и т.д. и т.п. .

В редакционной статье «Дней» ее автор подчеркивает: газета П.Б. Струве «Возрождение» проповедует «фашизм», «изуверство», «мистическое оправдание плетки г-на Ильина». Н.А. Бердяев и К; дружно били в одну точку – идеи Ильина антихристианские, неправославные и государственно-тоталитарные.

Материалы этой полемики очень напоминают методы современных «дискуссий», в рамках которых линия патриотизма, национального самосознания квалифицируется как угроза «русского фашизма»!; так сказать, с позиций презумпции виновности.

Сам Ильин такие методы выразил точно: достаточно сказать «мракобес», «черносотенец», «погромщик» и дело сделано. Митрополит Антоний выразился не менее точно – «мелкие, нанятые критики».

Ильин хорошо понимал организованность травли. Из Праги в Париж, из Парижа в Берлин и Ригу, в Иерусалим люди списывались, отмечал он, и выступали против моей работы. Бердяев, Зеньковский, Гиппиус, Чернов, Степун, Демидов, Милюков, Айхенвальд пытались «изобразить меня кровожадным погромщиком, Торквемадою, помешанным». «Это был просто указ из определенных мне известных центров: идеология Ильина должна быть скомпрометирована .

О «центрах» нет нужды строить догадки. «Заграничный Бердяев, – сообщал Ильин архимандриту Константину, – есть создание масонских лож. Он вступил в ложу, покидая Берлин и договариваясь с ИМКою. … Отсюда вся история Бердяевщины; но и Булгаковщины. Ибо книга Булгакова в защиту Иуды Предателя с попыткой провозгласить Иуду национальным покровителем русского народа … – принадлежит сюда же» .

Ильин избегал общества «братьев». «Что же делать нам, зажатым между католиками, масонами и большевиками? Отвечаю: стоять, держась левой рукой (от сердца идущей) за Господа Христа, за Его неделимый хитон, а правой бороться до конца за Православие и Россию Православную. И прежде всего зорко видеть те круги, которые “варят антихриста”. Все сие, – хотя бы грозило полное с виду одиночество. Этому я и посвящаю остатки моей жизни» . «Эту линию духа, нить духа, – завещал Ильин, – надо по-ариадниному вести через весь лабиринт Минотавра».

В чем же «центры» усмотрели опасность книги? Ильин похоронил с ясных христианско-православных и государственных позиций масонские установки «терпимости», «толерантности», «политкорректности», рассчитанные на профанов. Противогосударственная «моральная работа» «братьев» лишилась идейной опоры под неопределенным названием «гуманность». В этом заключается причина исступленной «критики».

Во-первых, Ильин показал необходимость симфонии церкви и государства. Христианин должен принять государственное дело. Оно совместимо с христианским вероучением. Ильин крепил христианское правосознание.

Во-вторых, он указал целевое назначение меча – защищать дело Божие и Родину и не служить иным целям. Государство имеет право сопротивляться злу силою. В противостоянии злу армия есть мужественное начало народа, его духовная воля и сила, ограда национальной целостности и независимости, школа патриотизма, верности и чести, дисциплины и стойкости. Ильин отстаивал волевое служение Отечеству вопреки космополитизму и «гуманизму» ордена интеллигенции.

В-третьих, он возродил древнее православное учение о мече. Это учение увлекло православную молодежь в эмиграции. Оппоненты Ильина были «встревожены» тем, замечает Ильин, что эта молодежь «мыслит не с ними, а с нами» .

В-четвертых, а это самое главное для понимания травли, Ильин раскрыл антиправославную и противогосударственную направленность позиции Бердяева и его сторонников.

Втайне считая государственное дело противохристианским, они, в отличие от Толстого, боятся выговорить это. Уходя от традиции Православной церкви, они не хотят дать государственному делу христианского осмысления, одобрения и укрепления. Они поносят того, кто желает это делать. Они «систематически выдвигают именно противогосударственную традицию и выдают ее за единственно православную». Они таким образом сразу фальсифицируют и Православие, и государственное дело. Они, замечает Ильин, принимают так, чтобы не принять, допускают с тем, чтобы осудить. Их воззрению соответствовала безвольная и предательская «государственность» временного правительства, а также, добавим, бывшего президента СССР М.С. Горбачева.

Такое «приятие» государства, втайне считающее его противохристианским делом насилия, будет и впредь чревато предательством Церкви и Родины. В критический момент, предупреждал Ильин, когда борьба за Церковь и Родину потребует войны или казни, скрытое отвержение государства выйдет из подполья наружу и наложит запрет на меч. Всегда найдутся люди, которые «приемлют» государство, чтобы «пролезть наверх», но у которых это «приятие» настолько неискренне, чтобы предать государственное дело, предоставив злодеям свободу, отвергая наступательную пресекающую борьбу.