Юрий Григорьев - Юрий Григорьев – Сгоревшие тетради

– Нет, дружок. – говорил он собаке. – Я не жду бессмертия для себя и не верю в людских богов. Я знаю, – твоя собачья душа должна быть также бессмертна, как моя. Как бессмертен каждый листок на любом дереве, каждый цветок, каждый стебель травы. И если это невозможно, – я отказываюсь от бессмертия. Пусть исчезну без следа, пусть рассыпятся в прах мои вера и страх, мои мысли, мечты и надежды. Бессмертие может быть только – одно на всех. В одиночку нельзя быть бессмертным.

Наверно что-то случилось, потому что вздрогнул профессор и вздрогнула собака.

– Не может быть, – прошептал профессор. – Не может быть. Она пропала.

Он крутил трубу, не веря своим глазам.

– Звезда пропала. – он оторвался от трубы и потерянно посмотрел на собаку. – Но это невозможно. Это нарушает мои уравнения. Это зачёркивает весь мой труд. – говорил он, роняя слова в тишину.

– Я не смогу ещё раз осилить всё это сначала. Но дело даже не в этом… Если и звёзды умирают, – как я могу на них опереться? Это бессмысленно. Формула мира не может опираться на мёртвые звёзды.

Он ещё раз наклонился к трубе и долго оглядывал небо.

– Да, нет сомнений. Всё, как всегда. Вон – Полярная звезда, вот – Альтаир, всё на месте. А эта маленькая звёздочка в созвездии Тельца, которую даже не видно без подзорной трубы, – она погасла. Ещё вчера она была здесь – и погасла.

Голос профессора звучал глухо и безжизненно. Всё было кончено. Он поднялся столетним стариком и, забыв закрыть окно, как во сне, спустился вниз и лёг на кровать.

Три дня он пролежал в забытьи, в бреду, а потом умер.

Ему нечего было больше делать на Земле. Похоронили его соседи, а исписанными листами потом ещё долго топили печурку – так много их было.

Собака прожила ещё год. Днями она ходила, как неприкаянная, по улочкам города, заглядывая прохожим в глаза. Ночи она проводила на кладбище у могилы хозяина.

Таинственные звёзды также освещали ночной мир. Мерцали, перемигивались, разговаривали друг с другом. Собака не смотрела на них. Она ничего от них не ждала.

Тут заканчивается история о великом математике.

А жизнь продолжается.

Ну вот – что такое! И почему я не умею врать? Нет, чтобы приклеить хеппи-энд, поженить профессора на какой-нибудь соседке, – пусть забудет свои бредни, нарожают они детей и будут жить-поживать до глубокой старости!

Что в самом деле! Подумаешь, – трагедия! Многие даже не поймут – в чём, собственно, переживания? Какую-нибудь мораль хотя бы добавил, как в басне. Дескать, не смотрите подолгу в небо – закружится голова. Нет, никудышный рассказчик.

Но помилуйте, господа! Разве я придумал этот мир? Нет, я только пристально вглядывался в него, пытаясь понять – зачем мы сюда пришли и куда мы после уходим?

Кто однажды взглянул назад, на прожитые поколения, задумается – а куда же исчезли, куда провалились все эти миллионы и миллиарды жизней, людей, у каждого из которых были мать, детство, любовь, мечты? Что осталось от этого, кроме пыли веков?

Восходит и закатывается Солнце, загораются и гаснут звёзды, плывут и растворяются в небе облака, рождаются и умирают люди – всё идёт своим чередом и нет этому объяснения, но есть надежда. Она то нас и спасает.

1999

Расстроенная личность

Из цикла «Вероятная жизнь гр. Пустякова»

Гуляя по городскому кладбищу, гр. Пустяков обнаружил свою могилу. И надпись на мраморной плите и фотография под ней не оставляли сомнения: здесь лежал Пустяков Иван Васильевич, 52-го года рождения. От изумления широко открыв рот, гр. Пустяков ощупал себя дрожащими руками, чтобы убедиться, что это не сон, и он ещё жив.

Пугливо оглядевшись по сторонам, гр. Пустяков зачем-то потрогал бумажный венок на заржавелой проволоке и, пошатываясь на ослабевших ногах, побрёл прочь, поминутно оглядываясь и натыкаясь на кресты и ограду.

Добравшись домой, гр. Пустяков, не раздеваясь, лёг на кровать и два часа смотрел в потолок, пытаясь собраться с мыслями, но мысли, как проворные тараканы, разбегались по сторонам и только одна фраза с назойливостью шарманки звучала и звучала в мозгу: "покойся с миром милый прах до скорой встречи в небесах"…

Доведённый до отчаяния, гр. Пустяков застонал и, побежав в ванную, сунул голову под холодную воду. Это помогло.

Вытираясь полотенцем и отфыркиваясь, гр. Пустяков почувствовал прилив сил и, устыдившись собственного малодушия, громко сказал:

– Это глупая шутка!

Да, да! Это чья-то глупая шутка. Звук собственного голоса окончательно успокоил гр. Пустякова и он даже попытался улыбнуться.

– Ну надо же, до чего додумались черти! И кому могла прийти в голову такая мысль?

Вопрос повис в воздухе.

Близких друзей у гр. Пустякова не было, заклятых врагов тоже. Хотя немало сослуживцев недолюбливали его, в чём он себе неохотно вынужден был признаться, но, чтобы до такой степени! Нет, нет.

Проведя бессонную ночь, гр. Пустяков на следующий день, отпросившись с работы, снова пошёл на кладбище.

У встречного работяги с лопатой на плече он спросил:

– Где найти начальника кладбища, или – как там он у вас называется?

– Может быть, директора? – ехидно спросил мужичок и показал пальцем в направлении погребальной конторы.

Начальник оказался плотненьким коренастым шкафчиком среднего размера. Он долго и рассеянно слушал сбивчивую речь гр. Пустякова, время от времени вытирая пот с идеальной лысины. Затем он достал с полки пыльную папку и пролистал её до буквы "П".

– Пустяков Иван Васильевич, 52-го года рождения, номер 437.

Все правильно. Так что вам не нравится?

– Позвольте, но это я – гражданин Пустяков Иван Васильевич,

52-го года рождения, только без всякого номера!

Начальник долго и вдумчиво смотрел на странного посетителя, затем вздохнул, поднялся и, взяв под мышку папку, пошёл на место происшествия. Гр. Пустяков засеменил следом.

Придя на место, начальник внимательно обошёл памятник и несколько раз придирчиво взглянул то на фотографию, то на гр. Пустякова, совсем как таможенник в аэропорту, сличая документы.

– А вы уверены, что это – вы?

– Ну, как же, – опять заволновался гр. Пустяков – вот ведь, и надпись, и фотография, – какие могут быть сомнения?

– Как будто бы уши не ваши – задумчиво сказал начальник, глядя на фотографию.

– Как это не мои? – обиделся гр. Пустяков. – Очень даже мои.

– Нет, не ваши. У вас вон – в растопырку, а у него – нормальные.

– В какую ещё растопырку? – оскорбился гр. Пустяков. – Что вы выдумываете? Уши, как уши.

– Вы не волнуйтесь, гражданин. Разберёмся. У вас есть паспорт?

Гр. Пустяков засуетился, ощупывая карманы, и вытащил потёртый паспорт.

Пауза затянулась. Начальник переводил взгляд то на гр. Пустякова, то на паспорт, то на памятник, после чего ещё помрачнел.