Анна Яковлева - Волшебная гора

– Красивая женщина,– роняет кто-то из мужчин, проходя мимо.

Осматриваюсь. Кроме меня, женщин в коридоре нет. Значит, о подругах сплетничают, решаю я.

– Все. – По коридору приближается Аля, Тонина соседка.– Полчаса прошли.

Алевтина – истинная женщина. Прозрачная кожа в нежных веснушках, прозрачные глаза.

Тонкая, высокая, похожа на кошечку, только совсем не гибкая. Походка подкачала. Слишком тяжелая для такого эфирного создания. Как будто что-то носит на себе. Тяжелое. Может, душа такая отяжелевшая?

Девочки шепотом из уст в уста передают Алькину историю: у нее туберкулез отягощен ВИЧ-инфекцией (или наоборот?), что неудивительно при ее любвеобильности. Так что у Альки, как у вождя мирового пролетариата, две программы: программа минимум – борьба с туберкулезом. И программа максимум: чтобы ВИЧ под воздействием палочки Коха не привел к скоротечному СПИДу.

– Первый раз я влюбилась в четырнадцать лет. – В глазах у Альки мечта, лицо преображается.– Ой, какая это была любовь! Мы надышаться не могли друг на друга. Правда! Это было прекрасно! Мы готовились к близости. Читали макулатуру какую-то, камасутру изучали, но долго не получалось остаться наедине. Ну, просто никак!

По Алькиному времяисчислению долго – это пару месяцев.

– Но потом весной родители все-таки уехали на дачу. И мы остались одни.

На губах у Альки блуждает улыбка.

– И где она, эта твоя любовь?– ехидничаю я.

– А я его через год бросила.– Аля достает увесистую косметичку и вываливает ее содержимое на покрывало. Покрывало Аля привезла из дома, как и постельное белье.

– А как же любовь?– ахаю я.

– А любовь никуда не делась – я влюбилась в другого.

– А куда дела первого?

Аля находит в куче баночек, коробочек и тюбиков лак для ногтей и, увлеченная предстоящим преображением, повествует дальше:

– Никуда. Он так переживал! Плакал! Год ходил за мной по пятам, уговаривал вернуться. Но я уже не могла вернуться. Любовь у нас была прекрасная, но она прошла. И я не жалею совсем. Просто это был не мой человек.

Аля покрывает ноготок ярко-алым лаком, вытягивает руку, рассматривает. Ручки у Али миниатюрные, почти детские. Ноготки кукольные, чтобы раскрасить их, нужна сноровка.

Аля – штучка столичная. Работает Аля продавцом-консультантом в престижном московском бутике. На пару с подругой снимала в Москве жилье. Почти не виделась с соседкой – та работает в ночном клубе. Аля возвращается с работы – соседка уходит на работу.

Привычка следить за внешностью становится иде-фикс. Альке хочется изменить себя до неузнаваемости, кардинально: «подкачать губы и грудь», быть похожей на всех кинодив или, на худой конец, обладательниц «золотых» карт, которые появляются в их бутике.

Ей невдомек, что это гордыня не согласна с тем, что дал Господь. Не согласные с даром небес, мы красимся и меняем внешность. Но я адаптирую вопрос, считаясь с уровнем аудитории:

– Почему ты себя так не любишь?

Аля теряется, не находится с ответом.

– Не знаю,– пожимает узкими плечиками.

Я тоже не знаю. При таком количестве мужчин, которые у нее были, Аля до странности неуверенный в себе человек. Возможно, количество как раз играет отрицательную роль – переходит в качество, и уверенность в себе подорвана этим «пассажиропотоком».

В прошлой жизни Аля постоянно «клубилась». Дискотеки, ночные клубы, тусовки были обязательным условием покорения столицы. Иначе зачем ехать в Москву? Программу Аля «откатала» на отлично, с почетным диагнозом «ВИЧ». И туберкулез…

Так что Алькиного опыта хватит на две или три жизни.

– Как-то к нам в бутик зашел молодой человек, – начинает очередную историю она,– такой интеллигентный, воспитанный, на крутой тачке. Что-то купил у нас. Приехал снова. Потом еще. Где-то на третий или четвертый раз мы познакомились. Его Севой звали. Попросил телефон. Я дала. Мне парень показался очень симпатичным. На «вы» ко мне обращался. «Аля,-спрашивает,– вам нравится музыка?». «Смотря какая»,– говорю.

Аля откидывает плешивую голову – от химиотерапии волосы выпали неравномерно, участками.

– Короче, пригласил он меня в филармонию. Я еле высидела. Не выспалась накануне, с девчонками тусили, а тут какая-то тягомотина средневековая. Я не в теме. Короче, пригласил меня Сева домой после концерта. Шикарная такая квартира трехкомнатная с видом на Фрунзенскую набережную. Кровать – настоящий сексодром. Утром слышу музыку странную. Вроде, скрипка. Завернулась в одеяло, иду на звук. В гостиной перед пюпитром обнаруживаю Севу в трусах, со скрипкой и смычком. Ну, думаю, попала ты, Алька. Такого у тебя еще не было.

– Алевтина, тебе нравится?– спрашивает меня Сева.

– Что нравится?

– Музыка.

– А! Да. Нравится.

– Это я сочинил сейчас. Тебе посвящается. Ты моя муза. Ты моя Звезда. Можно, я буду тебя так называть?

Алька уже покрыла лаком ногти и теперь ждет, пока высохнут. Полюбовавшись на дело рук своих, продолжает:

– Я плохо с утра соображаю вообще, а тут еще скрипка напрягает. И есть охота. «Валяй»,– говорю. И под скрипку эту иду на кухню. Открываю холодильник, а там мышь повесилась. Кофе, правда, нашла классный.

При всей своей хрупкости у Альки аппетит портового грузчика.

– А Сева на своей волне: «Звезда моя, Алевтина, я напишу концерт для скрипки и виолончели в твою честь». Вот, думаю, только концерта мне не хватает! Короче, недели через две этих воздыханий я сказала, что нам лучше расстаться. Что мы слишком разные. – Аля дует на ногти.– Сева ответил, что напишет этот… реквием. Как Бетховен. Или не как Бетховен.

Еще несколько лет после музыканта Аля с завидным упорством искала «своего человека». Потом соседка обзавелась бойфрендом, и Альке пришлось съезжать с насиженного места. Этот переезд оказался судьбоносным.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.