Алексей Таас - По следам «Диагностики кармы»

К моему удивлению, в читальном зале библиотеки собралась совершенно неподготовленная аудитория, даже не видевшая в глаза обложку первой книги «Диагностики». Мне пришлось пересказывать содержание исследования, в конце победоносно призвав не обманываться дешёвой мистикой, а читать «реальное исследование о душе человека», то есть книги Сергея Николаевича Лазарева. Вечером того дня раздутая «зацепка за духовность», задобренная на воспетой мною рекламе исследований Лазарева, устроила в моей квартире бандитский шабаш: неожиданно заявившиеся в мою квартиру хулиганы исколошматили моё лицо (это был первый день моего отпуска), последние синяки которого исчезли в последний день летнего отпуска 95-го года.

Год этот запомнился мне еще и первым крупным провалом исследователя Лазарева: на том самом московском семинаре в ДК Ильича 9-го марта Сергею Николаевичу в записке задали вопрос о внутреннем состоянии руководителя секты «Аум Синрикё» (запрещена в РФ), и он, начеркав на бумаге контуры внутреннего состояния исследуемого объекта, вынес вердикт: «Зацепок я не вижу, у него поле чистое». И вот это он заявляет после выхода собственноручно написанной второй книги, где описан уровень зацепки за духовность?! А ведь даже далёкий от всякой эзотерики народ в те дни вовсю шумел, что все эти медитации японского сектанта на Красной площади и его братание с чиновниками из окружения президента страны вконец могут добить растерзанную доморощенными и чужими проходимцами страну. И вскоре гром грянул: десять дней спустя после диагностики Лазаревым Сёко Асахара, то есть 20-го марта, секта «Аум синрикё» (запрещена в РФ) под руководством человека «с чистым полем» совершила газовую атаку в токийском метро. После случившегося теракта Сергей Николаевич на нескольких своих выступлениях пытался разрулить очевидное фиаско своей диагностики. То, что «диагностика тонких полей» от Лазарева – вещь весьма относительная, дошло тогда до многих читателей. Ну, а в наши дни невыгодный имиджу автора книг эпизод из того мартовского выступления в его магазине уже не найти.

Покидая в конце декабря 1995 года мастерскую на Розенштейна после приёма, я подарил Сергею Николаевичу два бриллиантовых камушка, которые можно было бы вставить, например, в серьги. Он, кстати, тоже уходил из мастерской, закончив приём. У входной двери я спросил его о вариантах квартир, присмотренных мною накануне для покупки в Петербурге. Лазарев, натягивая рукав тяжёлой зимней куртки, как-то изловчился пальцами просмотреть ситуацию, и порекомендовал вариант квартиры в высотном доме на площади Победы. Честно говоря, я на 99% уже был настроен на него.

Спустя сутки после того приёма, ночью у меня началась «агония». Температура подскочила под 42, на прикроватной стене в моём затуманенном сознании вдруг нарисовались очертания лиц двух монголоидных мальчиков. Приезжала «скорая», укололи жаропонижающее. Тем временем, в соседней комнате квартиры приятеля, у которого я остановился в Санкт-Петербурге после переезда из Якутска, вовсю гремела шумная вечеринка встречи нового 1996-го года. Страдать и болеть мне не впервой, потому наутро, будто вчера и не умирал, я перебрался во вновь приобретённое собственное жильё. Оттуда, разумеется, первым делом позвонил в «Академию».

Как ни странно, 1-го января в офисе на мой звонок отозвался «старик», и, известив сидевшего рядом Лазарева, что «пациент после твоего приёма чуть не умер», передал трубку ему. Тот без церемоний с ходу начал кричать: «Что вы хотите, это полевая диагностика, вся ваша грязь всплывает на поверхность!» И тут из телефонной трубки мне в нос шибануло запахом спиртного, да так ощутимо, что я резко отвернул голову в сторону. Улыбнувшись столь яркой материализации послезастольного состояния своего телефонного собеседника, я, как обычно успокаиваю своих подвыпивших приятелей, начал ласково утихомиривать Лазарева. Встречный шаг к разрядке напряжённости сделал своё дело, и я спокойно принялся излагать ему свои проблемы:

– Странно: я хоть и писал дипломную работу в университете по древним мифам о звёздном небе, тем не менее, не могу вживую смотреть на Млечный путь…

– Да, я вижу: галактика к тебе относится неважно, – диагностирует по телефону моё поле Сергей Николаевич.

Про себя же я рассуждал так: дело здесь, наверное, в антагонизме мировоззрений: наша галактика – женщина, то есть запад, а к нему у меня из прошлой жизни идут претензии. С детства интуитивно знаю: я уже несколько жизней подряд воплощаюсь на востоке. То есть, размышляю я далее, если в Млечном пути сменится «власть», как и на Земле отравляющий всё человечество западный менталитет уйдёт со сцены, и люди наконец-то почувствуют гармонию, тогда и мои отношения с Млечным путем придут, наверное, в норму.

В ходе той новогодней телефонной беседы с автором «Диагностики» я прощупывал свой тайный замысел просочиться в команду «Академии» – хотелось стать, если не участником, то хотя бы близким наблюдателем этого уникального процесса проникновения в глубинные слои человеческого «я».

На Шкапина, 2

Очередным телефонным звонком я попал-таки в офис «Академии парапсихологии» на улице Шкапина, 2, адрес которого лазаревские сотрудники пытались скрыть от докучавших почитателей системы. В выходных данных первого издания «Диагностики» значился адрес на Сапёрном переулке (формальный юридический адрес) – люди шли туда и понимали, что получили заведомо ложный ориентир. В отличие от пахнущей гнилой сыростью мастерской на Розенштейна, здесь – в добротной «сталинке» на Шкапина – было светло и просторно: в трёхкомнатной квартире на четвёртом этаже была рабочая комната с компьютерами, кухня, зал с диваном и картинами Сергея Николаевича на стенах. Разве что комнатка справа при входе была взаперти. «Бардачная, хлам всякий лежит» – быстро отмахивались на мой вопрос.

Я представился присутствующей компании: «Алексей, по отчеству, извините, Петрович». Морячок Андрюха сдавленно захихикал – от комического несоответствия простого русского имени с азиатской внешностью гостя. Сергей Николаевич что-то чертил на бумаге, затем выдал:

– Имя на тебя работает как унижение.

– Да уж, всем якутам такое унижение дарено… Спасительное, надо полагать. А вот интересно, цыгане почему не могут ассимилироваться с другими народами, и таким образом хоть как-то попытаться преодолеть свои внутренние проблемы?

– Давай посмотрим, так, – быстро водя ручкой по бумаге, Сергей Николаевич погружается в историческую хронологию, – примерно 900 лет назад в северной Индии эта группа людей получила уникальные способности, соответственно подскочила гордыня, и спустя двести лет они рассеялись по миру. Ну, они, понимаешь, как евреи, для них смешаться с кем-то – потерять всё.

Читать дальше