Жанна Кормина - Паломники. Этнографические очерки православного номадизма

Особая благодарность – вольным и невольным участникам моего полевого исследования, тем, кто был готов говорить со мной, порой в формате интервью, а порой – дружеской беседы, о своей религиозной жизни и впускать меня в эту жизнь. Надеюсь, я никого не подвела и ничего не переврала. Я благодарна многим, в их числе Вере Михайловне Бебениной, Мелитине Анатольевне Ладинской, Валентине Романовне Кауровой, Галине Викторовне Петровой, Инне Постоян, Ольге Суворовой, Алексею Новожилову, Юрию Кульбаке и Ольге Лозе. Особое спасибо за гостеприимство и дружбу Ольге Братенши и Юлии Худяковой.

За внимательное чтение рукописи книги я благодарна Александре Касаткиной, Дарье Дубовке и Доминику Мартину. Если бы я сумела учесть все их замечания и рекомендации, книга бы точно стала много лучше.

Мои родители и сестра верили в меня, и я всегда чувствовала их поддержку. Яша стал счастливым прибавлением в моем научном путешествии. Без Сергея этой книги никогда бы не случилось. Ему – моя самая сердечная признательность.

Эта книга – о религиозной жизни российских православных христиан. У многих из них эта жизнь проходит за пределами церковных общин и монастырей, во время паломнических поездок и посещения православных ярмарок или участия в других видах деятельности, позволяющих пережить личный религиозный опыт и чувство принадлежности к сообществу верующих. В книге предлагается называть такие практики номадическими, в противоположность регулярной религиозной жизни, локализованной в пространстве церковной общины, а само явление – православным номадизмом.

Номадизм означает не спорадическую миграцию в случайных направлениях; напротив, он предполагает осмысленное перемещение между определенными точками в рамках известного кочевникам ландшафта, в нашем случае – культурного ландшафта, понимаемого как православный. Номадизм предполагает и высокую степень свободы: место и время паломничества определяются законами рынка, а не плановой экономики. Нет такого единого института, который контролировал бы паломнические маршруты. Произносимые организаторами паломничеств тексты ни с кем заранее не согласовываются.

Внешнему наблюдателю православный мир может показаться статичным и ригидным, но в действительности он наполнен движением. Двигаются сами верующие от одного места притяжения к другому. Совершают туры мощи святых и другие священные предметы, перемещаясь из мест постоянного пребывания в места большей доступности для верующих. Выходят за пределы храмов священники, совершая крестные ходы к старым деревенским святыням или служа панихиды на могилах старцев. Для участия в православных выставках приезжают представители дальних приходов и монастырей со своими товарами, иконами, а иногда и священниками.

Что заставляет верующих включаться в номадический режим религиозности? Как осуществляется и регулируется это движение? Как достигается сложный баланс между свободой и послушанием, модерностью и традицией, который стремятся обрести православные номады?

Не любого человека, которого его вера заставляет пускаться в путь, мы называем номадом. Верующий, совершающий регулярные поездки в свой приход, или священник, по долгу службы участвующий во многокилометровом крестном ходе, не относятся к этой категории. Номадизм, как предлагается его понимать в этой книге, связан с представлением самих православных номадов о том, что сакральные места, где происходит «встреча небес и земли» [Браун 2004], непременно находятся вне мест их постоянного обитания, на периферии модерной жизни. Они исходят из того, что, чтобы побыть верующим, нужно покинуть свое обжитое пространство и переместиться за его пределы, в места полу-чужие. В таких местах религиозные номады встречаются с «туземцами» – насельниками монастырей, сельским клиром и местными жителями, – чтобы открыть для себя аутентичную национальную традицию и почувствовать свою принадлежность к ней. В этом стремлении они сходны с коллективами музыкантов-фольклористов, фиксирующими песенное народное творчество, чтобы впоследствии включить его в собственный репертуар. Путешествия к святыням, таким образом, становятся и путешествиями во времени: из рутины настоящего продолженного времени номады временно перемещаются в прошлое неизменное.

Главные герои этой книги – паломники, вернее, паломницы, которые участвуют, иногда или часто, в организованных автобусных поездках выходного дня. Вместе с ними мы отправимся к намоленным или еще не вполне намоленным местам – к деревенской святыне, в маленький монастырь и на могилу старца. Мы увидим их недоверие к религиозным институциям и потребность в социальной солидарности, телесное и материальное измерение их веры. Мы попытаемся посмотреть на мир современной российской провинции их глазами – путешественников, отправляющихся в путь, чтобы лично соприкоснуться с сакральным. Мы увидим, какой труд они вкладывают, чтобы получить во время поездки персональный религиозный опыт, пережить свое малое чудо, встречу с самими собой, временно свободными от рутинных социальных статусов и обязательств.

Это состояние свободы, сходное с описанным Виктором Тёрнером состоянием лиминальной вненаходимости [Тёрнер 1983; Turner E., Turner V. 1978], создает условия для обращения паломника к собственной внутренней личности, подлинному себе. Эту подлинную внутреннюю личность он ощущает через особое состояние, которое более искушенный верующий мог бы назвать опытом присутствия благодати . Современный российский паломник, как правило, не рассчитывает на то, чтобы быть свидетелем чуда у святого места. Не то чтобы он не верит в возможность исцеления или мироточения от иконы, о которых ему рассказывают церковные медиа; он мало верит в то, что такое может произойти с ним лично. О личном опыте чуда, тем не менее, рассказывает едва ли не каждый паломник, но это чудеса невидимые или незаметные для других. Чудесная метаморфоза в таких рассказах происходит не с телом паломника (хотя иногда и с телом тоже), а с его внутренним «я».

Православных номадов нужно было искать в среде их обитания, не внутри церкви, а за ее стенами: в автобусных паломничествах, в очередях к путешествующим святыням, на православных ярмарках, у часовни Ксении Блаженной на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге и в других святых местах. На протяжении своего длительного полевого исследования, которое никогда не прекращалось вовсе, а лишь становилось более или менее интенсивным в зависимости от выполнения преподавательских обязанностей, грантовых и всяких бытовых обстоятельств, я пользовалась разными исследовательскими тактиками. Назовем их тактиками охотника, собирателя и землепашца. Первая – ограниченная во времени, интенсивная этнографическая работа с глубоким погружением и перемещением в пространстве (из «дома» в «поле») (о концепте «поле» в антропологии см.: [Гупта, Фергюсон 2013]). Такими были мои поездки с паломниками в Ленинградскую, Псковскую, Новгородскую, Свердловскую области, работа на местных святынях, несколько поездок в Свердловскую область, где я наблюдала за жизнью приходских общин и ездила в паломничества, и работа на православных ярмарках в Санкт-Петербурге и Екатеринбурге. Тактика собирателя предполагает постоянное умножение материалов и этнографических наблюдений в ситуациях, изначально не запланированных как исследовательские. Именно такой была моя поездка в Новосибирскую епархию с американским священником о. Грегори Джойсом, проводившим сравнительное исследование уровня толерантности российских и американских священников и нуждавшимся в русскоязычном ассистенте. Таким же неожиданно продуктивным оказалось мое сотрудничество с упомянутой выше норвежским режиссером-документалистом Беатой. Оба случая были ценны не только умножением материалов, но и возможностью увидеть свое поле в новом ракурсе. Отдельными ценными случаями собирательства были встречи и разговоры с коллегами, школьными и университетскими друзьями и их знакомыми, захотевшими впустить меня в свои православные жизни. Наконец, тактикой землепашца я называю знакомый многим антропологам каждодневный сбор информации об изучаемом социальном явлении или группе. Это чтение православных интернет-форумов, сетевых и печатных изданий, просмотр соответствующих новостей и знакомство с документами. Сюда же я отнесла бы свою повседневную работу со студентами, которые в курсовых проектах и других учебных заданиях нередко рассказывали мне то, о чем я не знала или не думала ранее.