Владимир Константинов - Между земным и небесным

В следующих главах будут рассмотрены вопросы, которые давно волновали меня, но на них был найден ответ лишь недавно. Ответы добывались из святоотеческой литературы, а также путем естественного познания, основанном на моделировании аналогичных, знакомых ситуаций. Через подобного рода параллели можно получить ответы на вопросы, кажущиеся не имеющими решения.

Ни в коем случае не верьте моим выводам. Исследуйте все самостоятельно и проверяйте каждое слово. Может быть, мы найдем точки соприкосновения, а может быть, нет. Но и в том и в другом случае вы сможете взглянуть на предлагаемую работу критически и начать свой поиск жизненных смыслов.

Хочу обратить внимание, что каждая последующая глава вытекает из предыдущей и чаще всего имеет с ней непосредственную связь. Так, если в главе «Бог благ и бесстрастен и неизменен», объясняется именно это изречение Антония Великого, и прп. Марка Подвижника, то в следующей главе «Как действует молитва?» предполагается твердое знание, что означают эти слова, иначе вторая упомянутая глава может быть не вполне понятна.

О чем эта всем известная фраза? О чем вы думаете, когда слышите ее в очередной раз? О милосердии? О привязанности? А может быть, это утверждение вызывает у вас непонятные чувства, ведь речь идет не о той любви, что связывает людей на земле, имея в своем основании влечение.

Давайте рассмотрим отрывок из Евангелия от Иоанна:

«Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3: 16).

Обычно наше внимание направляется на первую часть: «Бог возлюбил мир и отдал за него Сына Своего…» Продолжение обычно с такой пристальностью не рассматривается: «…дабы ВСЯКИЙ, верующий в Него, не погиб…» О чем это? О том, что слова эти относятся к мизерному количеству спасающихся – к верующим. А как же остальные? Миру он говорит:

«Се, стою у двери, и стучу: если кто услышит голос Мой, и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною» (Откр. 3: 20).

Вспоминаются и иные слова Христа: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями…» (Мф. 7: 6). Видите, однако, не ко всем Христос относился одинаково. Трудно любить свиней! Прибавьте к этому и следующие слова: «Много званых, но мало избранных» (Мф. 22: 14). Значит, любовь Божия подразумевает еще и жесткий отбор? Продолжим ряд: «Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира… Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный дьяволу и ангелам его… И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную…» (Мф. 25: 31).

Значит, любовь Божия не имеет жалости? Что же это за любовь такая?

Давайте скажем честно, сопоставив все эти отрывки (а можно добавить и еще), что не на всех распространяется любовь. А если учесть, что в грядущее царствие ничто нечистое не войдет, но только святые, давайте представим, где окажется большинство. Надо понимать, что все, что мы говорим о Боге – неверно и не отражает настоящей Его сущности, но все слова адаптированы к нашему пониманию, то есть, огрублены и приземлены – небесное сведено к земному по причине грубости нашей падшей природы.

Авва Исаия, приоткрывая смысл этого заезженного слова – любовь, говорит: «Повержение себя пред Богом с разумом, и повиновение заповедям со смирением приносят любовь, а любовь – бесстрастие» (слово 25).

Понимаете, что Бог не плачет о каждом отвернувшемся от него! Любовь – это бесстрастие, то есть отсутствие привязанностей ко всему земному.

И вот о чем еще говорит прп. авва Исаия: «Вот что жалко, что бесстрастие имеем мы в устах, а беззаконие и зло имеем в сердце».

Также и другие св. отцы говорили о том же: «Порождение бесстрастия – любовь; бесстрастие же есть цвет деятельной жизни, а деятельная жизнь состоит в исполнении заповедей. Блюститель сего исполнения заповедей есть страх Божий, который есть плод правой веры, вера же есть внутреннее благо души…» (авва Евагрий: 85, 604).

Вот мы и пришли к пониманию причинно-следственной связи между словами: бесстрастие – любовь, деятельная жизнь – исполнение заповедей, вера – страх Божий. А так же: вера – есть внутреннее благо души. Приложим к этим словам и следующие:

«Бесстрастие не имеет врагов, не боится падения, чуждо неверия, безопасно от возмущений, не имеет пожелания какой-либо вещи» (прп. авва Исаия: 60, 145). Также и эти: «Не считай себя бесстрастным, пока влечет тебя грех». (прп. авва Исаия: 85, 343).

«В состоянии бесстрастия человек достигает чистой любви, и мысль его начинает постоянно пребывать при Боге и в Боге» (свт. И. Брянчанинов: 40, 167).

Но, несмотря на кажущуюся простоту, обрести бесстрастие оказывается весьма сложно, потому что вместо бесстрастия и любви легко обретается равнодушие и душевная черствость.

Выводы:

1) Ни в коем случае нельзя путать чувство любви с влечением, состраданием или жалостью (врач безжалостно отсекает ногу или руку, если в этом есть необходимость!)

2) Наша цель состоит в обретении бесстрастия, потому что «порождение бесстрастия – любовь».

3) Необходимо быть внимательным к себе, потому что часто равнодушие принимается за бесстрастие.

4) Часто, игнорируя требования души, мы идем на поводу собственных желаний, легко поддаваясь требованиям тела. А это отводит от главной цели…

5) Удержание внимания на несправедливости по отношению к себе или другим тут же включает защитный механизм, вследствие чего течение мысли блокируется, а в мышцах наблюдается напряжение.

Поскольку в природе нет ничего напрасного, то наблюдение помогает выявить механизм этого непроизвольного действия. Посмотрите на улитку: прикосновение к ней включает рефлекс, и она непроизвольно съеживается, исчезая в ракушке. Такова реакция на опасность.

Так же реагирует на опасность и человек. Но в зависимости от степени совершенства или расположения духа, он может отреагировать на опасность двояко: или впадает в ступор (подобно улитке, закрывшись в себе), или становится решительным, выходя за пределы своих возможностей.

Человек, совершенный в вере, не боится опасности, потому что у него работают механизмы высшего порядка. Он всецело полагается на Бога. Смерть ему не страшна, она для него ничто – переход в иное состояние.