Елена Уайт - Основы здорового питания

СЦ 3,141:

358. Мне было показано, что одна из основных причин настоящего плачевного положения дел заключается в том, что родители не чувствуют ответственности за воспитание у своих детей послушания естественным законам. Матери любят своих детей слепой любовью и потворствуют их аппетиту, сознавая, что это принесет вред их здоровью и тем самым навлечет на них болезнь и несчастье. Такое жестокое добродушие весьма присуще нынешнему поколению. Желания детей удовлетворяются ценой их здоровья и доброго нрава, потому что матери легче исполнять капризы детей, нежели отказывать им.

Таким путем матери сеют семя, которое взойдет и принесет плоды. Детей не приучают умерять свой аппетит и ограничивать свои желания. И они становятся себялюбивыми, требовательными, непослушными, неблагодарными и нечестивыми. Матери, поступающие так, с горькими слезами пожнут плоды посеянного ими семени. Они грешат против Неба, против своих детей, и Бог потребует у них отчета за подобное отношение к потомству.

ХВБГ, 76, 77:

359. Когда при окончательном подведении итогов встретятся все родители и все дети, какая это будет сцена! Тысячи детей, которые в своей жизни были рабами аппетита и низменных наклонностей, которые стали нравственными калеками, лицом к лицу встретятся со своими родителями, сделавшими их такими. На ком же еще, как не на родителях, лежит эта ужасная вина? Разве Бог развратил их детей? Конечно же, нет! Кто же тогда совершил это зло? Разве не достались по наследству детям извращенные привычки и грехи их родителей, проявившись в их извращенном аппетите и дурных наклонностях? Не те ли виновны во всем этом, кто пренебрегал возможностью наставлять детей в соответствии с образцом, данным Богом? Несомненно, что грехи родителей сказываются на их детях, несомненно и то, что все родители, представ пред Богом, должны будут дать Ему во всем отчет.

Реформатор здоровья, декабрь, 1870:

[239] 360. Находясь в дороге, я стала невольной свидетельницей разговора между родителями, которые отмечали, что вкусы их детей очень утонченны, и если не дать им мяса и сладостей, то они ничего не будут есть. Когда пришло время обеда, я понаблюдала за тем, что едят эти дети. Им дали белого хлеба, ветчины, посыпанной черным перцем, соленых огурцов, сладостей и консервов. Бледный, желтоватый цвет лица у детей ясно показывал, от каких злоупотреблений страдает их желудок. Двое из этих детей, перед которыми была разложена еда, заметили, что другие ели сыр, и у них сразу пропал аппетит ко всему остальному, и, потворствуя им, мать попросила для них кусок сыра, боясь, что ее любимые дети останутся без обеда. Эта мать так объяснила свой поступок: если моим детям сильно нравится то-то и то-то, я даю все, что им хочется, ибо аппетит показывает, что нужно организму.

Конечно, это было бы верно, если бы аппетит детей не был извращен. Бывает естественный и извращенный аппетит. Родители, которые приучили своих детей к нездоровой, возбуждающей пище, чем и извратили их аппетит, — и они грызут грифели карандашей, глину, пьют кофе, крепкий чай, им надо приправлять еду корицей, гвоздикой и другими пряностями, — конечно, не могут утверждать, что аппетит требует того, в чем нуждается организм. Вкус у этих детей воспитывался неправильно, пока не стал совсем испорченным. Нежная слизистая органов пищеварения возбуждалась и воспалялась у них до тех пор, пока не утратила чувствительность. Простая, здоровая пища кажется им невкусной. Измученный неправильным обращением, желудок отказывается выполнять свою функцию, если его не побудить к этому самыми сильными возбуждающими средствами. Если бы этих детей с самого раннего возраста приучили употреблять только здоровую, совсем просто приготовленную пищу, сохраняющую свои естественные свойства, если бы им не предлагали мясных блюд, жиров и пряностей, тогда, конечно, их аппетит и вкус не был бы испорчен. Будучи неизвращенным, их аппетит, конечно, указывал бы на ту пищу, которая более всего полезна организму.

В то время как эти родители и дети поглощали свои любимые лакомства, я вместе с мужем в час дня — время, в [240] которое мы обычно обедаем, — также приступили к нашей скромной трапезе, которая состояла из хлеба с отрубями без масла и большого количества фруктов. Откровенно признаюсь, мы съели наш обед с удовольствием и чувством глубокой благодарности, испытывая в душе радость, что нам нет никакой надобности возить за собой целый гастроном для удовлетворения капризов желудка. Мы насытились и не испытывали чувства голода до следующего утра. Мальчик, разносивший по вагонам апельсины, орехи, жареные кукурузные зерна, конфеты, вероятно, подумал, что мы бедняки.

Пища, съеденная этими родителями и детьми, конечно, не могла послужить образованию здоровой крови, не могла способствовать хорошему расположению духа. Дети были бледны. Руки и лицо у некоторых из них покрывала отвратительная сыпь, у других были воспалены веки, и они почти ничего не видели. Как все это искажало природную красоту лица! У некоторых детей не было сыпи, но их мучили кашель и простуда, воспаление горла и легких. Я видела мальчика, которому было года три. Он страдал расстройством желудка. Хотя у него была высокая температура, он, казалось, ни о чем не думал, кроме еды. Он поминутно требовал пирожных, жареного цыпленка или чего-то кислого. Его мать, как покорная рабыня, исполняла все его желания, и когда она не тотчас же подавала то, чего он хотел, тогда крики и требования становились неприлично настойчивыми, и мать успокаивала его: «Сейчас, сейчас, мой дорогой, мамочка даст тебе». А мальчик, получив желаемое, тут же злобно бросал поданное ему на пол вагона, негодуя на промедление. Когда мы обедали, сидящая напротив нас девочка ела вареную ветчину, маринованные огурцы, хлеб с маслом. Заметив, что наша еда лежит на тарелке, шестилетняя девочка заявила, что ей тоже нужна тарелка. Вначале я подумала, что ей хочется красное яблоко, которое я ела; и хотя у нас с собой было ограниченное количество фруктов, я почувствовала к ее родителям такую жалость, что протянула ей красивое, румяное яблоко. Девочка выхватила яблоко из моих рук и тотчас же с презрением швырнула его на пол. Что ж, подумала я, если этой девочке позволяют делать все что хочется, она, кроме стыда и огорчений, ничего больше не принесет своей матери.

Эта вспышка гнева была результатом всех тех вольностей, какие позволяла ей мать. Неполноценная пища, которую она давала своему ребенку, постоянно тяжелым бременем ложилась на пищеварительные органы; кровь оказалась отравлена, и девочка становилась все болезненнее и раздражительнее. Ежедневная пища этой девочки возбуждала в ней все дурное и угнетала ее морально и интеллектуально. [241] Такой характер у своего дитяти формировали сами родители. Они делали ее эгоистичной и равнодушной. Они не ограничивали ее в желаниях и не обуздывали ее привычек. Чего же им ждать от этого ребенка, когда он достигнет зрелого возраста? Многие, кажется, не осознают той тесной взаимосвязи, которая существует между разумом человека и состоянием его организма. Если организм расстроен нездоровой пищей, это оказывает влияние на нервную систему и возбуждает порочные наклонности.