Анджей Иконников-Галицкий - Святые и дурачок

Второе. Евангельские тексты созданы людьми, а следовательно, не могут не содержать неточностей и ошибок, потому что человеческая речь по природе своей неточна, а мышление ошибочно. Матфей излагал по-своему, Иоанн – по-своему; стало быть, Матфей ошибался по-матфеевски, Иоанн – по-иоанновски. Ошибки и расхождения проистекали ещё и из того, что при письменной фиксации часть текстов переводилась с языка устного общения (арамейского) на язык культуры (греческий). В дальнейшем неточности и дефекты накапливались при тиражировании текстов в разных культурно-языковых средах (в Палестине, в Малой Азии, в Риме, в Египте), и это продолжалось, пока не был сформирован и отредактирован весь новозаветный канон – то есть примерно до середины IV века.

(Отметим – для недоверчивого читателя, – что редактирование осуществлялось отцами первых Вселенских соборов предельно добросовестно, тщательно, с использованием всего инструментария позднеантичной науки, и имело целью очищение первоначальных текстов от позднейших искажений. Не поддающееся очищению оставалось нетронутым. В итоговых текстах Евангелий присутствует некоторое количество нестыковок и противоречий: свидетельство добросовестности канонической редактуры.)

В связи с этим – третье. Чтобы безбоязненно черпать из святого источника историческую информацию, нужно иметь представление о том, в какое время, в каких условиях, в какой последовательности складывались евангельские тексты. Это – сложнее всего. Не мучая читателя наукообразной аргументацией, мы нарисуем схему, которой придерживаемся.

Потребность в создании связного евангельского повествования, очевидно, появилась тогда, когда стало уходить апостольское поколение христиан – тех, кто видел или мог видеть Учителя своими глазами. Второе пришествие Спасителя, которого первохристиане ждали со дня на день, совершится, быть может, нескоро. Знание об Иисусе надо передать новым поколениям в полноте и точности.

Из текста Евангелий видно, что между Христом и его учениками не было ощутимого возрастного разрыва. Если исходить из того, что средний возраст апостолов примерно соответствовал возрасту Учителя (наиболее вероятное время рождения Которого, по господствующему в научном и церковном мире мнению, – около 5 года до н. э. [1] Летосчисление от Рождества Христова ведётся не от реальной, а от условной даты, которая была выбрана для удобства совмещения с поздне-римской системой счёта лет по пятнадцатилетним циклам – индиктам. ), то время смены поколений приходится на пятидесятые – шестидесятые годы. Вероятно, тогда началась целенаправленная работа над евангельскими текстами. С другой стороны, в них не отразились явным образом события 70 года – разрушение Иерусалима и Храма римлянами, – потрясшие иудейский мир и подтвердившие пророчества Иисуса. Отсюда заключаем, что Евангелия, по крайней мере синоптические [2] Синоптическими (от греч. синоптикос – сходно видящие) называют Евангелия от Матфея, Марка и Луки, которые в основном схожи между собой по композиции и содержанию. Четвёртое Евангелие – от Иоанна – существенно отличается от них. , в основном сложились до этой даты (позже могли дополняться).

Значит, евангельские повествования недалеки во времени – отстоят лет на тридцать, максимум сорок – от описываемых событий. То есть примерно как от нас сегодняшних война в Афганистане. Память ещё жива, и кругом полно свидетелей. Это в сочетании с внутренней установкой на правдивость позволяет оценивать синоптические Евангелия как близкие к документальным источникам по степени исторической достоверности.

Относительно последовательности создания Евангелий общего мнения в науке нет. Нам представляется, что первым из канонических было составлено Евангелие от Матфея. Оно наиболее последовательно и полно; интонация и приёмы оставляют впечатление первичности. Вполне возможно, однако, что ему предшествовали какие-то фрагменты жизнеописания и отдельные записи изречений Христа. Евангелие от Марка – сокращённый вариант, доступный многоязыкой и не слишком грамотной «читательской массе», которую составлял средний слой обитателей тогдашних мегаполисов (Рима или, может быть, Александрии). Из него убрано то, что этому кругу было не по зубам: многие отсылки к ветхозаветным иудейским писаниям (у Марка их в разы меньше, чем у Матфея) и прямые свидетельства о Боговоплощении. Евангелие от Луки – версия для хорошо образованной грекоязычной публики; вопрос о том, опирается ли оно на текст Матфея или восходит к каким-то общим с ним первоисточникам – мы оставим без ответа как для нас несущественный.

Теперь о форме потребления Евангелий. Во времена их создателей и потом ещё несколько веков книги потреблялись совсем не так, как мы привыкли. Например, их, как правило, читали не в тишине кабинетов и не про себя. Обычно – вслух. Ещё в конце IV века Блаженный Августин удивлялся необычайной способности своего учителя Амвросия, епископа Медиоланского, читать книги беззвучно, так, что «только губы его при этом слегка шевелились». Чтение вообще было делом более общественным, чем личным, а уж чтение Евангелий – в особенности. Их читали звучно, небольшими фрагментами, во время евхаристических и молитвенных собраний. Подавляющее большинство потребителей евангельских книг, да и всего Писания были не читателями, а слушателями. Слушатель воспринимает текст не так, как читатель. Например, он не может вернуться глазами на строчку выше или заглянуть на следующую страницу, сопоставить, сравнить. Мелкие нестыковки, повторы или противоречия, не нарушающие общий ход чтения, проскакивают мимо его внимания. Зато ритмичность, эмоциональная выразительность, звучность, лапидарность имеют большое значение. Авторы Евангелий обращались именно к слушателям и не особенно заботились об устранении небольших смысловых шероховатостей. Какая, собственно, разница, откуда пришло Святое семейство в Назарет: из Египта (по Матфею) или из Иерусалима (по Луке)? Лука ведь не отрицает факт бегства в Египет от зверств Ирода – он просто не упоминает о нём, так как его эллинизированным слушателям неизвестны ни Ирод, ни ветхозаветные пророчества про Египет. А для иудеев, первых слушателей Матфея, Ирод и Египет весьма значимы, и автор ставит рассказ об этом на важное место между Рождеством и переселением в Назарет. При раздельном же богослужебном чтении соответствующих фрагментов Матфея и Луки противоречие вообще незаметно.

Раз уж мы употребили слово «авторы», то необходимо пару слов сказать и об авторстве. Древность не знала понятия «автор» в его современном индивидуалистическом и правовом значении. Слушатели и даже читатели древних книг не особенно интересовались тем, чья рука их писала. Менее всего это волновало потребителей Евангелий. Для них писание вообще – технический процесс, которым занимаются специально обученные люди. Причём техникой представлялось не только непосредственное нанесение знаков на писчий материал, но и приведение текста в соответствии с правилами грамматики и даже отчасти риторики. Важно не то, кем обработан текст, а от кого он исходит. В древности можно было быть писателем, не умея писать: тексты надиктовывались, а нередко записывались со слов по памяти. Юлий Цезарь, конечно, не своей собственной рукой писал «Записки о Галльской войне». Апостол Павел прямо указывает, в каких случаях он писал своеручно. Иоанн Богослов, возможно, даже не диктовал ничего Прохору, а произносил речь, которую Прохор фиксировал как мог, а потом как умел обрабатывал. Кого в этой ситуации считать автором? Современный человек задумается, а древний ответит: «Не того, кто составляет письменный текст, а того, кто гарантирует его достоверность». Поэтому совершенно не обязательно Евангелие от Матфея написано Матфеем и Евангелие от Луки написано Лукой (хотя во втором случае это более вероятно, чем в первом). Но для всех христиан, с апостольских времён начиная, гарантами истинности этих Евангелий являются Матфей и Лука. Кстати говоря, в греческих заголовках Евангелий употреблён предлог ката : – «по», «согласно»: Евангелие по Матфею, Евангелие согласно Луке.