Сергей Родин - Изгнание. Сборник рассказов

И тут удача изменила мне. Моя рука наткнулась на скользкий камень, и я сорвался вниз. Тело успело сгруппироваться, и я удачно вошел в воду. Но душа была выжжена дотла. Страшная пустота охватила ее. Зачем? Зачем, когда я сделал невозможное, когда я превзошел самого себя, зачем ты бросил меня обратно во тьму? Зачем, свет? Кто из тех, кто плавает во мгле, поднялся выше, чем я? Старик? Он сдался. Я не сдался и продолжил путь, но ты бросил меня во тьму!

Я безвольно опускался на дно, влекомый подводным течением. Я даже не пытался шевелиться, всплыть наверх. Просто закрыл глаза и опускался все ниже. Больше всего меня убивал тот факт, что я сорвался не из-за того, что мне изменила сила воли или мое тело, а из-за глупой случайности.

Когда я все же открыл глаза, вокруг меня был непроницаемый мрак. Он обволакивал меня, как густая патока. Он окружал меня со всех сторон. Это был уже не тот мрак, который царит немногим глубже поверхности воды, это был настоящий мрак бездны. Тогда я понял, что опустился слишком глубоко. Все людские построения остались далеко наверху, здесь не было даже малейшего проблеска света. Внезапно я почувствовал мягкое прикосновение к своей ноге. Кто-то коснулся меня.

Я рванулся наверх. Стараясь не поддаваться панике, я бешено работал руками и ногами. Что я наделал! Мне казалось, что я умираю. Вода была густой, и плыть наверх оказалось чудовищно трудно. Я напрягал все силы, чтобы вырваться из ее тисков. Медленно, очень медленно я поднимался наверх. Спустя много часов, я, наконец, увидел рассеянный свет.

Пробившись сквозь кружащиеся хороводы людей, я оказался на поверхности. Тут я понял, что если бы не восхождение по стене, я бы остался навсегда во мраке. Восхождение сделало мое тело более выносливым и крепким, и это дало мне возможность спастись.

Через пару дней я вновь приблизился к стене. Оглядев внимательно знакомый участок, я немного подумал и принял решение. Стена простирается на огромное расстояние. Если мне не удалось подняться на этом участке, может быть удастся подняться на другом? Я поплыл вдоль стены, иногда останавливаясь и пытаясь подняться выше чем по пояс. Но каждый раз срывался или не находил ни одного камня, за который можно было бы ухватиться. Потом я встретил человека.

Он уже поднялся на высоту в человеческий рост и двигался дальше. Его движения были четкими, сильными и уверенными. Я остановился, пораженный. Первое время я просто наблюдал за ним, удивляясь его сильному телу и тому, как он безошибочно угадывает правильную дорогу. Он произвел на меня неизгладимое впечатление, хотя, возможно, из-за того, что я смотрел снизу.

Не решаясь окликнуть его, я подплыл к стене и начал подтягиваться вслед за ним. Мы поднялись на изрядную высоту, прежде чем он заметил меня. Оправившись от удивления, он указал мне, как подняться к нему, и дальше мы поднимались уже вместе.

Мы почти не разговаривали. Только негромкие слова нарушали напряженную тишину. Изредка он указывал мне на удобные расщелины в камнях и предостерегал от падения. Я как мог, следил за его положением, и когда мне казалось, что его нужно предупредить, я разжимал губы и выталкивал слова. В таких случаях он глядел на меня удивленно и с напряжением. Его лицо было покрыто потом, мускулы на руках и ногах вздулись от неимоверной работы, но глаза оставались спокойными.

Когда мы поднялись в два раза выше, чем я когда-либо вообще поднимался по стене, я неправильно ухватился за камень и повис на пальцах правой руки. Человек метнулся ко мне, перенес свое тело так, чтобы было удобно держать меня, и схватил за руку в тот момент, когда мои пальцы сорвались с камня.

Мучительные десять секунд его лицо было перекошено от боли. Он держался за стену одной рукой, а другой держал меня. Пытаясь найти опору, я заметил, как вниз по камням тоненькими струйками стекает кровь. Наконец я зацепился за что-то и отпустил его. Его лицо стало спокойным. Он медленно, не открывая глаз, прижал голову к стене. Потом он засмеялся. Его смех был хриплым и странным. Когда он посмотрел на меня, я увидел его больные глаза. Я обратил внимание, что сияющий круг отражается в них.

Отдышавшись, мы продолжили восхождение. Мы поднимались параллельно друг другу, находясь постоянно на одном уровне. Бывало, что человек немного обгонял меня, найдя удобные для подъема выступы, иногда я обгонял его. Но не больше чем на длину руки.

Мы поднимались вместе уже двое суток. Я буквально не чувствовал своего тела. Дышать стало трудно. Оглядываясь вниз, на пройденный путь, я не мог определить высоту – она была просто огромной. В сознании у меня все смешалось – похоже, что от напряжения начались галлюцинации.

Я видел каких-то людей, которые парили в воздухе. Пару раз яркие вспышки пробегали справа от меня. Вода внизу казалась мне одним огромным черным зеркалом, которое чем выше мы поднимались, тем больше теряло свою черноту, становясь все прозрачнее и прозрачнее.

Меня начала терзать одна мысль. Я пытался отогнать ее, но она настойчиво возвращалась, сверля мозг своей логикой.

Сколько еще мы сможем подниматься по стене без сна? До тех пор, пока силы совсем не покинут тело и оно не упадет вниз бесчувственной куклой? Ведь сон жизненно необходим, а заснуть на стене невозможно. К тому же, если я теперь сорвусь вниз, то падение точно прикончит меня.

Я не решался спросить об этом человека. Посмотреть в его глаза и задать этот вопрос. В конце концов буду подниматься вверх до полной потери сил, до тех пор, пока не умру. Это успокоило меня и позволило сосредоточиться на подъеме.

К концу третьих суток человек сорвался вниз. Это произошло стремительно, но, как ни странно, я успел ухватиться за него и возблагодарил свет за то, что в тот момент моя позиция была такой устойчивой. Я надежно держался за стену, и даже чудовищный рывок, который мне пришлось перенести, останавливая тело человека, поколебал меня лишь немного. Я крепко держал его за руку все то время, пока он искал опору внизу. Когда раздался его негромкий возглас, я отпустил его. Несколько не заживших ран на моей груди раскрылись и кровоточили. Но самое страшное было в другом. Я перестал чувствовать правую руку.

Немного поразмыслив, я пришел к выводу, что рука отнялась от рывка, который на нее обрушился. Теперь она висела вдоль туловища мертвая и неподвижная. Я не чувствовал ничего от кончиков пальцев до плеча.

Страшная апатия навалилась на меня, когда я понял, что не смогу продолжать путь. В конце концов, я обратился к человеку. Мне удалось выдавить из себя несколько предложений.

Лицо человека было серым от усталости. Его глаза немного расширились, когда он узнал, что произошло, а линия рта стала жестче. Какое-то время он размышлял, не двигаясь. Я говорил о том, что ему нужно продолжать путь. Похоже, что он не слушал меня.