Алексей Величко - Божественный лик Византии

В послании папы Климента IV (1265—1268) императору Михаилу VIII Палеологу (1261—1282) подробно излагается католическое вероисповедание, в котором центральное место занимает именно учение о первенстве и власти Римской кафедры, а не опресноки 338 338   Катанский А. История попыток к соединению церквей Греческой и Латинской в первые четыре века по их разделении. СПб., 1868. С. 134. .

Его преемника папу Григория X (1271—1276), собравшего в 1274 г. в Лионе «вселенский» Собор для заключения унии с Константинополем, в первую очередь также волновал вопрос о признании главенства Римского понтифика во Вселенской Церкви, а не «детали». Свидетельством покорности греков выступила императорская грамота, в которой папа признавался первым первосвященником (государем), вселенским папой и отцом всех христиан. Палеолог просил лишь об одной уступке – сохранении древних греческих церковных обрядов, и эта уступка была без труда принята. На четвертом заседании Собора, 6 июля 1274 г., папа торжественно объявил, что греки, засвидетельствовав ему свою покорность и признав его главенство, свободны от схизмы 339 339  Там же. С. 147, 148. .

Аналогичным образом формировалась согласительная позиция при подготовке Флорентийского собора 1438—1439 гг., завершившегося очередной, хотя и подписанной императором и многими епископами, но не принятой Восточной церковью унией. И на этот раз вопрос о главенстве папы во Вселенской Церкви и filioque являлись ключевыми в отношениях двух противоположных сторон; все остальное имело техническое значение.

Спустя полтораста лет, в 1569 г., была заключена и на этот раз реализовалась Брестская уния, подготовленная заговором части восточного епископата при жесточайшем нажиме польской короны. Папа, изменникиепископы и магнаты согласились на следующих условиях: неприкосновенность церемоний, служб и порядков Святой Восточной церкви при, конечно же, признании власти Римского папы над всей Церковью 340 340   Воейков Н.Н. Церковь, Русь, и Рим. Минск, 2000. С. 403—411. .

Рим стратегически выиграл на этот раз, верно рассчитав, что уступка в главном неизбежно повлечет за собой и все остальное. Признав главенство папы над собой, униональные западнорусские общины вскоре утратили свою православную основу, духовную культуру и национальный портрет.

Западными правоведами нередко отмечается то обстоятельство, что Кодекс 1917 г. – один из основных законодательных актов Католической церкви до II Ватиканского собора (1962—1965 гг.), основывался на понимании Церкви как «совершенного общества» (societas perfecta), во многих отношениях похожего на государство. Напротив, Кодекс 1983 г., разработанный с учетом Ватиканских канонов 1965 г., занимает в этом вопросе принципиально иную позицию – Церковь представляет собой уникальное сообщество, поэтому ее правовая система не должна копировать светскую, но обладать признаком уникальности 341 341   Вишневский А.А. Каноническое право. Древняя Церковь и Западная традиция. С. 167, 168. .

Но ничего из того, что касается лично папских прерогатив, последний собор не изменил. А именно это и есть сердцевина папизма, его квинтэссенция, альфа и омега папской доктрины. Об этом не говорится в Кодексе, но это логично и без труда вытекает из существа папизма. И нужно понимать, что для католицизма папа, как некий божественный и неиссякаемый источник, способен при более благоприятных внешних обстоятельствах восстановить все то, что было прежде утеряно, утрачено или осознанно пожертвовано Римом в угоду времени. Поэтому столь малое значение имеют нюансы, касающиеся преходящих вопросов. И, напротив, столь велика для Рима роль догматов о папской непогрешимости и папе как главе Вселенской Церкви.

Такова краткая история формирования папской идеи в эпоху существования Византийской империи, как она выкристаллизовалась в качестве неотъемлемой части догматического и политического учения Римокатолической церкви. Но на ранних стадиях своего развития оба довлеющих принципа – первенство Римского архиерея в Церкви и Империи и его непогрешимость были куда менее категоричными и более вариативными по содержанию. «В развитии папской системы, – писал Н.Я. Беляев, – можно подметить такой общий закон, что практика здесь обыкновенно предшествует теории: сначала папы фактически (выделено мной. – А.В.) овладевают какойлибо привилегией, а потом уже является вымысел, который доказывает, что папы действуют правильно и законно» 342 342   Беляев Н.Я. Догмат папской непогрешимости. С. 197. . С течением лет, тем не менее, необходимые акценты были расставлены. Весьма интересно и поучительно посмотреть, каким образом римские притязания все более и более касаются политической сферы и как реагирует на них государственная власть.

Не в одну минуту понтифики пришли к окончательной мысли о себе как об источнике политической власти государей. Вплоть до конца IV в. Римская империя, хотя и разделенная на восточную и западную части, представляла собой единое государство, управляемое самодержавной властью двух императоров (западного и восточного). Царские указы подписывались обоими государями, которые совместно действовали по многим вопросам и, конечно, в первую очередь по делам Церкви. Римский епископ мог в зависимости от обстоятельств и характера очередного понтифика навязывать свою волю другим церковным общинам, но на власть императоров он посягнуть не смел.

Конечно, в отличие от своих восточных соседей, папы довольно часто вынуждались обстоятельствами жизни и слабостью западной части Империи к вмешательству в политическую сферу – достаточно напомнить, что именно папа св. Лев Великий (440—461) спасал Рим от нашествия варваров. Но в свою очередь в течение долгого времени, прямо либо косвенно, назначение пап напрямую зависело от царей, даже когда род западных императоров прекратил свое существование, а от обширных итальянских владений Византии оставались лишь отдельные территории.

Много веков спустя византийский историк Иоанн Киннам (после 1143 – начало XIII в.) прямо указывал на обычай поставления лиц на Римскую кафедру как на неотъемлемое древнее право Римских кесарей, со временем и по небрежению ими забытое 343 343   Киннам Иоанн . Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов. Рязань, 2003. Кн. 5. Гл. 9. С. 180. .

В ходе своих размышлений Киннам наверняка не мог не вспомнить императора св. Юстиниана I Великого (527—565), который единолично сместил папу Сильверия (536—537) и папу Вигилия (537—555), не подозревая о наличии какихлибо препятствий для себя в этой части. Знаки почтения, систематически высказываемые этим императором папам, – всего лишь обычный инструмент в политике, тем более в те времена, когда св. Юстиниан нуждался в их поддержке. И высокие славословия не должны создавать иллюзий в отношении того, кто был главой Вселенской Церкви и единолично довлел в политической сфере. Наконец, как не вспомнить печальную историю папы св. Мартина (649—653), арестованного по приказу императора Константа II (641—668) и представшего перед имперским судом по обвинению в государственной измене?