Елена Новосвит - Свет Любви. Или Капли жизни

Не видеть Света – мой удел, та участь, что уготовила себе я, призывая гостью – Смерть. Исхода не было иного – лишь грязный пол и грязная одежда, внутри – страдающая грязная душа.

Душа, стремящаяся к свету, теряла свет.

Всё, тьма вокруг, и растворяюсь я. Закрыв глаза, уж ничего не ожидая, почувствовала я прикосновенье. Кто-то очень нежно ко мне притронулся ладонью.

Ужели Смерть пришла?

Как нежностью полна она… любовью.

Смерть и любовь? Несовместимые понятья?

Но нежность, как облако с небес, меня касалась, я ощутила помощь и глаза открыла. Передо мной стоял мужчина в белых одеяньях. Кто это – Ангел или Смерть? Он улыбнулся, как будто мысли прочитал мои…

Солнце… Оно светило дивным, лучезарным светом, и снова мне хотелось жить, и петь, и танцевать, но все воспоминания носились роем в голове моей, мешая просто радоваться жизни.

Я посмотрела вверх, и солнце обласкало мою душу. От этой нежной ласки всё моё тело затрепетало, задрожало, и опустила голову я вниз. Дрожь в теле оставалась, она позволила воспринимать всё в мире этом по-иному.

Что это? Что за ощущения? В них было что-то новое и одновременно то, что так хотелось вспомнить. И состояние, что возникало, напоминало об утраченном, далёком, но восполнимом и реальном.

И волны чувств во мне открыли путь к воспоминаниям. Волна воспоминаний создавала притяжение давно утраченного с болью.

Но где черта, что отделяет иллюзию от мира жизни?

И где та мера, которой меряем мы жизнь, просеивая, что возможно и что нет?

Я поняла, что жизнь нам помогает найти ту меру и сохранить в себе. Она нам позволяет обрести покой, основанный на вере, ибо лишь вера даёт успокоение душе. Нам вера позволяет направить мысли в теченье вечное Истока, ибо лишь вера даёт нам огненную силу, внутри нас создавая условия для мира в логове страстей, давая иль, лучше, создавая покой и умиротворение. А может, нечто большее?

Пришло, настало время, когда задумалась над тем я, что же случилось в тот далёкий, давний день, кто спас меня в тот страшный час? Воспоминанья смутные держали нити памяти. Я вспомнила Его.

Но кто Он был?

И вдруг пришёл ответ: Спаситель.

В тот миг пришло успокоение – есть Тот, Кто может пройти сквозь тьму и Свет явить.

Есть жажда как желание пить влагу, но есть ещё и жажда жизни, и жажда Света.

Чёрное пространство, которое вело всех, идущих по дороге этой, в бездну, и луч Света, который протянул нить помощи в тот миг, когда падение было неминуемым…

Остаться на краю и не упасть – задача трудная…

Я подошла и в зеркальце взглянула на себя. В нём на меня смотрели чёрные как смоль глаза – внимательно, с укором, а над ними полумесяцы бровей. А я смотрела как бы сквозь себя, пытаясь лик души узреть. И тут впервые поняла я, что на меня открытым, чистым взором из глубин души дитя глядело, которое хранит воспоминания о днях далёких. Дитя мне улыбнулось. И потекла река воспоминаний…

…Возник вдруг образ, из глубин хранимой памяти моей, домик, знакомый с самых ранних лет. Его я помню рядом с деревом одним, которое его держало. Вокруг сияет свет, а в домике темно, и из обрывков ткани собирают мне одежду. И получается красиво. А я смеюсь, кружусь от радости, мне весело. Как мало нужно девочке – просто кружиться радостно, что есть обновы, и петь. И этот детский смех звучит как эхо в моей душе, он в себе вмещает всю чистоту, невинность. И этот смех уносит меня вдаль, далёким эхом отзываясь в моей душе.

Откуда же пришла и как прокралась в такую душу та огненная власть над ней?

И сразу же, как отклик и как ответ на этот вопль, всплывает видение пламени. Пламя горит, оно притягивает, манит. И в ночь холодную оно согреет, и одновременно может и обжечь.

Да, вот она – боль первая, которую принёс огонь… И сразу же за ней идёт вторая боль как наказанье. Да, меня бьют, и в этот миг боль новая освобождает старую. Новая боль позволяет забыть всё то, что оставило рубец глубокий. Шрам на теле… боль и наказание… уроки жизни…

Чужие люди дали воспитанье. И с малых лет была для них я той, кто должен был прислуживать им, ухаживать за ними, став взрослой. Меня готовили с лет малых быть работницей, прислугой. Ребёнок маленький, не знающий любви, но знающий прикосновение как ласку солнца, ветра. Дитя, которое училось у Природы, которое учила всему жизнь. Учила своим примером. Это было часто смешно и интересно.

И вот однажды прибыл к нашему заезжему домику толстый человек, сидящий на верблюде. Мне даже удалось, когда все взрослые ушли для разговоров, ласкать и гладить мохнатое животное, смотреть ему в глаза. А после мы стали с ним играть, и он был в мгновения эти единственным мне другом. Вдруг резкий шум, я обернулась и увидала взгляд жестокий и колючий, и окрик, от которого всё тело задрожало. Человек был разъярён, негодовал он – кто посмел его скотину трогать, ведь это его собственность. Живые добрые глаза верблюда в единый миг преобразились – стеклянными они вдруг стали, – он замер в ожидании удара. Но виновата была я, и этот бич меня коснуться должен, пройтись по мне.

Меня ведь часто били, и я не испугалась, увидев батога змею. Я не задрожала и не пала ниц, не стала я просить пощады, я просто смелым и открытым взглядом наблюдала за всем происходящим. И вдруг заезжий гость остановился, смотрел он на меня довольно странным взглядом, потом он улыбнулся странною недоброю улыбкой.

А далее… деталей я не помню, происходило быстро всё, я не успела многое понять. Но через время уже сидела я на том верблюде, и ехали мы в дальние края с разгневанным тем господином.

Зыбучие пески вдруг показались впереди, там не ступали ноги человека, там не было людей, ни их жилищ. А впереди пылал огонь – мираж, как зарево над голою пустыней. Внимательно следя за заревом, я увидала, что оно находится во тьме. И эта тьма меня манила… То было впечатляющее зрелище – палящий зной и зарево на фоне жёлтых песков пустыни…

Зыбучие пески… там есть лишь буйный ветер… Там зной и монотонное движение… Казалось мне, дорога будет вечной, и голову поднявши к небу, впервые прошептала детскими устами я слова молитвы, слова прошения о милости. Я милости просила у Дарующего Жизнь…

Мои пересохшие губы уж не могли произносить ни звука, и голова моя клонилась вниз от монотонного движенья и жары, и слёзы уже вылились из глаз… Но в этот миг отчаянья всё изменилось, и маленькое чудо явилось мне – почувствовала я, что воздух стал как бы живой, меня поддерживает Чья-то Сила, пространство наполняя влагой. И в тот миг услышала я разговор. Один из путников сказал другому, как поняла я – моему хозяину: «Нет, не жилец она. Сбрось её, освободи верблюда».