схиигумен Иоанн (Алексеев) - Письма о духовной жизни

Сердечно благодарю за образ преподобного Серафима; созерцаю его житие и рассматриваю свое пустожитие; жутко делается, иногда готов волосы свои на голове рвать, за свое нерадение. Время жития моего в сей юдоли плачевной [см.: Пс. 83, 7] приближается к концу, и бренное мое тело взято из земли, и в землю паки опустят. Пишу эти строки и плачу. Господи! Помоги же мне, грешному извергу, принести истинное покаяние, подобно тому иноку Силуану, которого я отпевал не так давно и сподобил причастить Святых Твоих Таин, недостойно носящего светлые церковные ризы и именующегося служителем и совершителем Божественной литургии. Опять плачу, кончаю писать и ложусь в постель, продолжая плакать, и слезы текут струей на подушку. Тишина. Огонь погашен, братия улеглись спать – и опять усиленный плач.

Суетный мир продолжает жить своей жизнью, а многогрешное мое тело лежит в холодной могиле, тело взято из земли и возвратится… в землю… а дух возвратится к Богу, который дал его, говорит Екклесиаст [12, 7]. А ты что приобрел в будущий век? А? Мученики покажут язвы за Христа, преподобные – подвиги, а ты что? Напялил схиму на себя, обещался пред Евангелием и пред братией нести подвиги, а как живешь? Продолжаю плакать. Встал, пошел умылся, нашел огарок свечки, продолжаю писать. Написал я тебе безумно, по безумию моему, но не буду безумен, ибо написал свое переживание, а если ты посмеешься – я не посетую на твой смех. А на мою болтовню, ибо я много иногда болтаю, повесил бы замок на мой рот, но в данное время нельзя этого сделать, духовничество и служба препятствуют. […]

Пароход у пристани Нового Валаама

Здесь озера замерзли, лед крепкий, я уж бегал по льду. Здоровье мое хорошее, сердце в порядке, в будущее воскресенье уже назначили служить. Работать буду полегче, после обеда часика два дрова пилить. По твоему совету лекарство буду принимать, которое доктор прописал, – Бог лечит посредством докторов и лекарств. Когда Господь исцелил слепого, сперва сделал брение из земли и помазал слепому глаза [Ин. 9, 6], это указал Господь на лекарство, говорят богословы.

Кружок возглавлять – не советую отказываться, только следи за собой и старайся быть мирной. А как ваша миссия к Б. И. Сове? Это мое письмо вышло – точно сумасшедшего, но как чувствовал, так и писал. Покрой мои недостатки христианской любовью.

Оказалось, нашу лошадку воры похитили, но для монастыря лошадь ничего не значит, у нас еще есть лошади; кто похитил – ему нужнее.

Хартию о сновидениях потом пришлю. Это письмо тороплюсь послать – скоро едут на станцию. На вас с мамой призываю Божие благословение. Храни вас Господи. Передай поклон [той], которая у вас живет, забыл ее имя.

Прошу святых молитв ваших.

[1945]

Ваше почтенное сердечное письмецо я получил и с любовью прочел несколько раз, писано разборчиво; и впредь так пиши. Слов не нахожу, как вас благодарить за доброе и хорошее отношение к моему недостоинству. Ваш скромный стол был для меня слаще всякого богатого стола. Маленькая кухонька, газовая плитка, Юлия хлопочет, печет блины, и дочь помогает. Было так хорошо и приятно смотреть на вас, и чувствовал я себя очень хорошо. […]

С вашей стороны все было для меня просто, хорошо, откровенно, и на мои недостатки смотрели сквозь пальцы. Ваша жизнь мне понравилась. Живете так, как жили христиане первых веков. Это я говорю так, как мне показалось. Хорошо, что ты не любишь говорить о церковных делах: подобные разговоры очень мешают внутренней жизни, также и политика вредна. Я вам пришлю посылочку. Не откажитесь принять. Еще посылаю двести марок, ибо вы много тратились на меня. У меня еще осталось тысяча двести марок. Вас прошу: не надо посылать мне ничего, ведь у нас все есть, что нужно для поддержания жизни. Одного крепко я желаю, чтобы быть на небе хоть маленькой звездочкой, однако на небе я вам желаю быть большой сияющей звездой. Святой апостол уподобляет славу небесным светилам [см.: 1 Кор. 15, 40–41].

Наша лошадка нашлась, у крестьянина в пятнадцати километрах от станции. По Божией милости я здоров, заступаю служить в седмицу. Уважаемую Юлию сердечно благодарю за хорошее теплое письмецо. […]

На вас с мамой призываю Божие благословение.

Храни вас Господи.

14.08.1945

Твое почтенное письмецо я получил и прочел с любовью.

Хорошо, что ты стремишься к духовной жизни, но старайся духа не угашать [см.: 1 Фес. 5, 19], хотя вам и труднее развивать духовную жизнь в миру, но стремящимся Господь поможет.

Святой Иоанн Лествичник удивляется странному в нас действию: почему мы, имея помощниками на добродетель и всесильного Бога, и ангелов, и святых человеков, а на грех – одного беса лукавого, удобнее и скорее преклоняемся к страстям и порокам, нежели к добродетели? Остался вопрос открытым – святой не хотел нам объяснить. Однако можно догадываться, что наша природа, порченная преслушанием, и мир со своими разными соблазнами ошеломляюще помогают диаволу, и Господь не нарушает наше самовластие. Нам должно стремиться к добродетели, насколько хватит наших сил, но устоять в добродетели состоит не в нашей власти, а в Господней, и хранит Господь не за наши труды, а за смирение. «Где случилось падение – там предварила гордость», – говорит Лествичник.

Но Господь по Своему милосердию дал нам, немощным, покаяние, ибо наша порченая природа очень и очень склонна ко греху. Святые отцы своим опытом изучили до тонкости нашу природу, утешают нас и подробно изложили в своих сочинениях способ борьбы со грехом. Теперь у тебя есть книжица «Невидимая брань» – посматривай в нее почаще.

Когда ты уезжала, я глядел на пароход с берега, но постеснялся махать рукой, ибо там стояли наши батюшки. Долго я смотрел на пароход, пока он не скрылся из моих глаз, и пошел в свою келлию с грустью, точно что-то потерял дорогое. Человецы есмы, и человеческое [о себе] напоминает. Мало пришлось нам беседовать на пользу души. Все как-то было несвободно, а когда выпадали минуты свободные поговорить – был усталый и течения мыслей иногда были не связны. Но я надеюсь, что ты мои недостатки покроешь христианскою любовью. Хотя и короткими были наши беседы, однако и я получил пользу от твоей откровенности. Конечно, ты это не заметила. В общем, наш разговор был по душам. Так говорить не только с мирянами, но и с иноками не приходится.

После твоего отъезда у меня оказалось времени много свободного. По окончании покоса вся братия получила отдых и готовится ко Святому Причастию в воскресенье, а я вступил в седмицу служить и тебя поминаю в своих недостойных молитвах.