Мария Сараджишвили - Знак свыше. Современные были

Когда я через несколько месяцев вернулся домой и рассказал матери об истории с самолетом, она вдруг стала плакать и поведала свою историю с юродивой.

Самое поразительное: мы с матерью сравнили время этих событий – молебен обо мне служили именно тогда, когда я был в том злосчастном самолете…»

И подпись: Роман К.

Вот такие истории. Разное говорят люди. А для Катерины что хула, что хвала – все едино. Она просто живет себе среди нас…

Он прошел мимо меня на базаре. В глаза бросились босые ноги внушительного размера, а потом уже выцветшее черное одеяние и деревянный крест в руке.

«Ох, уже эти фанатики! – мелькнула мысль. – Не знают, как к себе внимание привлечь. Одна авторучки на груди носит, как газыри 17 17 Патроны для кремниевых ружей, вставленные в специальные карманчики (газырницы) на груди черкески. (была такая личность, ходила собирала милостыню в метро в девяностых годах и вещала про надвигающееся царство антихриста), другой – с огромным крестом, в белых сапогах летом, а этот – босиком. Уж ботинки достать – точно не проблема. Вон, цыгане стоят, умоляют кеды по десять лар купить».

Пронеслось так и забылось.

Через несколько дней наткнулась в фейсбуке на фото того самого босоногого прохожего, а под ним очень теплые комментарии и маленькая заметка:

«Восемнадцать лет назад сын этого человека тяжело заболел. Отец водил его по врачам, пытался лечить разными народными средствами, но здоровье больного не улучшалось. В конце концов несчастный дал обет: “Господи, если сын поправится, я всю оставшуюся жизнь буду ходить босиком”.

Господь услышал его, и мальчик выздоровел.

Вот уже восемнадцать лет этот человек ходит босиком в жару и холод. Зовут его отец Глаха.

Позже выяснится, что мать Глахи, Лизико-бебо, пятимесячным младенцем принесла его в церковь и воскликнула:

– Вот сын, которого Ты подарил мне, а я дарю его Тебе. Пусть всегда будет Твоим верным молитвенником и чтоб я дожила и увидела его седобородым.

С детства Глаха говорил о Боге. Дети в школе и родственники смеялись над ним: «Покажи нам твоего Бога!» Но он не обращал внимания на насмешки. Сделал дома святой угол, поставил там иконы и спал на доске, подкладывая под голову кирпич вместо подушки.

Сам отец Глаха так вспоминает свое посвящение:

– Я ходил в храм Светицховели 18 18 Кафедральный собор в Мцхете. , познакомился с настоятелем. Там же стал алтарником. В Рустави епископ Тадеоз благословил меня сделать в здании бывшего детсада часовню. Там меня и посвятили в священники. До того я молился: «Сделай, Господи, как Ты хочешь. Если угодно Тебе, чтоб я стал священником, пусть это произойдет где-нибудь в маленькой часовне, а не в большом храме». Так и случилось.

Предчувствую, что у читателей возникнет много вопросов. Ходить босиком в наше время… Да и люди много чего болтают. Но время все расставит по своим местам и разъяснит все недоумения. А я скажу просто: человек, который так точно стремится выполнить свой обет, заслуживает восхищения.

Сверху, из квартиры на пятом этаже, были слышны шаги – топ, топ, топ. Лексо поднял бритую голову и прислушался. Нет, точно не послышалось – наверху кто-то ходил. Судя по тяжести шагов, мужчина.

Уже лет пять или даже больше эта квартира была заперта. Старики, жившие там, умерли один за другим, а сын-наследник сгинул где-то в России.

Лексо подсел к телефону. Набрал номер соседки Этери, чтобы задать интересующий его вопрос. Потом добрые полчаса вслушивался в журчащий из трубки ручеек информации, лишь иногда успевая вставлять реплики:

– Не может быть…

– Смотри, какое дело!

– Совсем совесть потерял…

Потом Лексо повесил трубку и позвал жену Ию, копошившуюся на кухне:

– Ия! Я все выяснил! Резо вернулся!

– Какой Резо? – последовал равнодушный ответ. Ия недавно пришла с работы, и все ее мысли были заняты приготовлением ужина на скорую руку.

– Этот негодяй – наш сосед, который тридцать лет как удрал в Россию и даже на похороны родителей не соизволил приехать!

Лексо стал с жаром перечислять весь послужной список негодного Резо, которого никто уже толком и не помнил:

– Помнишь, хоронили стариков какие-то дальние родственники? Я еще гроб помогал нести. Келех 19 19 Поминки ( груз .). на двадцать человек был хуже некуда, будто бомжей хоронили, а не уважаемых коренных тбилисцев. Да еще в какой-то пещере. Даже приличный зал не смогли снять. Вот забыл я, что на столе тогда было…

Лексо попытался вспомнить, но так и не извлек из закромов памяти меню пятилетней давности. И снова вернулся к текущему моменту:

– Наверняка этот мерзавец даже деньги на похороны не прислал. Так и хочется плюнуть ему в глаза!

Из кухни донесся полустон:

– Оооо!

Лексо воспринял это как знак одобрения и продолжил обличительную речь:

– Слышишь, Ия! И сейчас этот нечеловек ходит по квартире и, наверное, смотрит, что ценного осталось от родителей.

– Чу! – Лексо напряг слух. – Ия, там и женский голос слышен. Явно уже какую-то девицу вызвал. Тьфу, я его душу мотал! – И громко крикнул уже в поисках поддержки: – Ия, подай голос, я что, со стенкой разговариваю?!

– И ты, и твой Резо! Все вы одинаковые! – взорвалась молчаливая слушательница. – Лучше бы научился яичницу себе жарить. Пятнадцать лет дома сидишь, как наблюдатель из ООН, а толку от тебя нет. Еще думаешь о каком-то Резо!

Лексо помчался на кухню доказывать, кто в доме хозяин. Грамотно начатый скандал развивался по нарастающей…

Этажом выше тот самый склоняемый по падежам Резо медленно расхаживал по квартире, время от времени давая указания уборщице, приглашенной из агентства.

Вся эта кутерьма с ведрами и тряпками раздражала его неимоверно, но пыль и паутина угнетали Резо еще больше, так как делали квартиру похожей на склеп.

Странно как-то. Он, Резо, приехал сюда умирать, а инстинктивно хочет избежать мыслей о смерти.

С этим домом связано много хорошего и столько же отвратительного, о чем сейчас не хотелось вспоминать. Прошлое и по прошествии стольких лет не отпускает его, даже во сне.

…В восемнадцать лет Резо влюбился. Сильно, на всю катушку. И было бы в кого. Так, в гадкого утенка, в Тамро – продавщицу из кафе, что недалеко от института. Заходили они туда с ребятами между лекциями. Болтали, закусывали…

Тамро была самой обыкновенной простушкой из Велисцихе 20 20 Село в Кахетии, неподалеку от Гурджаани. . Она приехала поступать и срезалась на первом же экзамене. В деревню не вернулась, а осела у какой-то четвероюродной тетки. Потом пристроилась в кафе продавать хачапури, иногда подменяя посудомойку. Резо зачастил в кафе по делу и без него, лишь бы почесать язык со своей симпатией. Дальше все пошло по известному сценарию.