Андрей Ткачев - Мужики, мужики…

Но времена эти настолько «священные», что рождаемость упала катастрофически. Люди были в ужасе от происходящего и перестали создавать семьи. Образовалась демографическая дыра, и этих молодых женщин сейчас просто нет на свете.

Их никто не родил. Им никто косички не заплетал, никто их в садик не водил, никто с ними не ходил в зоопарк. Либо абортировали, значит, либо избежали зачатия.

Но есть инициативы правительства – затыкать демографические дыры, стимулировать рождаемость, защищать детей, матерей, семью. Например, время с 2018 по 2027 год в России объявили Десятилетием детства.

Но все-таки даже если государство будет этим заниматься, никогда не справится до конца. Потому что государство – машина. А машина теплую душу не согреет. Она может просто защитить ее и помочь разобраться в чем-то.

Это мы с вами должны понимать, что надо стимулировать рождаемость, семью защищать. Нужно внедрять идеологию нормальной семейственности. Если в мозгах будет каша, тогда никакие деньги не помогут.

Что мы представляем, когда произносим слово «семья»? В лучшем случае папу, маму и ребенка. Это ложная картинка. Потому что семья – это не папа, мама и ребенок. Это папа, мама и много детей.

Но даже эта картинка ложная. Потому что настоящая семья – это еще и дедушки и бабушки, родители папы и мамы. Вот это уже семья. И этой картинки у нас нет совсем.

Мы лишили детей бабушек и дедушек. Бабушки ходят в тренажерные залы, дедушки квасят или рыбу ловят, на льду или подо льдом, кто как умеет. А дети брошены в интернет или к сумасшедшим психологам и преподавателям.

В общем, одна мама с ребенком – это никак не семья.

Для защиты детей нам нужно просто-напросто вернуть детям папу и маму, братьев и сестер, племянников и племянниц, кузенов и кузин, которыми наполнена вся мировая литература. И бабу, и деду с обеих сторон.

Вот тогда будет нормальная семья и некого будет защищать. Все будет в порядке.

Будьте счастливы. Берегите своих.

1июня празднуют День защиты детей. Есть множество новых праздников – вспомните фильм Михалкова «Утомленные солнцем», где события происходят на фоне Дня сталинского дирижаблестроения и воздухоплавания. Есть и другие изобретения, вплоть до Дня защиты насекомых…

Люди придумывают новые праздники. Им нужен новый месяцеслов. Им мало месяцеслова со святыми, нужен еще один – с шахтерами и асфальтоукладчиками. В этом тоже нечто гуманное и милосердное.

Давайте подумаем вместе: что такое защита детей? Детей вроде любят все. Легче всего собрать денег на какую-то милосердную акцию, посвященную детям. Для сравнения, на тюрьму собрать, для зэков гораздо сложнее – чтобы они там от цинги не померли, от туберкулеза. Люди на тюрьму жертвуют неохотно. На деток – пожалуйста. Пупсики, мягкие игрушки, памперсы.

А от чего страдают дети? На самом деле защита детей заключается в том, чтобы папа не бросил маму. Что лучшего может сделать мужчина для детей, которые от него родились? Любить их мать.

Абсолютно верная истина. Все остальное мать делает сама – лишь бы она была любима и не брошена. Вот об этом не скажут на светских каналах. О том, что крепкий брак, крепкая семья – это, собственно, и есть защита детей.

Кроме того, нужно защищать их в информационном пространстве. От порнографии, от насилия, от пустого времяпрепровождения с гаджетами – они же все, как поросята в землю, уткнулись носом в свои гаджеты.

Взрослые, понятно, по-своему больны. А эти еще более больны, потому что они маленькие. Они приобретают маниакальную зависимость от этих железяк с блестящими экранами.

Защищать нужно не от того, чтобы какой-нибудь молодой белозубый арабский мальчуган чистил на улице сапоги прохожим и заработанные деньги приносил старому дедушке. От этого не надо защищать людей. Пускай чистит, пусть зарабатывает, пусть приносит. Он выживет – и станет еще достойным человеком. А вот разнеженные, расцацканные, разласканные, расцелованные, ничему не наученные, привыкшие к электронным приложениям, развратившиеся с ранних лет (а кроме того, живущие еще и в неполной семье) – вот это и есть несчастные люди.

Но мы будем говорить не об этом. В светском формате будут обсуждать мягкие игрушки, квадратные метры жилплощади, вкусную калорийную еду…

Самого главного никто не скажет. А мы, христиане, должны все-таки понимать, что детей защищать надо. Про слезинку ребенка у Достоевского нужно вспомнить – и защищать от того, что реально угрожает ребенку.

Чтоб напугать человека, нужно немного. Хотя бы прислать ему письмо без обратного адреса.

Как-то так начинается фильм Джима Джармуша «Сломанные цветы». Мужчина получает письмо от неизвестной, с которой у него двадцать лет назад якобы были отношения (листай теперь, старина, по памяти свой донжуанский список). А в письме сказано, что у него, оказывается, есть сын, которому уже лет девятнадцать. И это неудивительно, потому что от любви бывают дети. И я, мол, воспитывала его сама, как независимая женщина. Воспитывала, но теперь он ушел искать отца. Тебя то есть. Ну и все. Ciao. Убить тебя или обнять он хочет, не знаю. Дальше думай сам.

О, как меня всегда интриговала эта тема! Как она меня влекла и завораживала. Отец, встречающий сына двадцать лет спустя, – это же фабула «Старшего сына» Вампилова. Пусть сын не настоящий, но старик поверил. Потому что душа болела. Потому что… И что вообще может быть трогательней, смешней и человечней, чем «Старший сын» Вампилова?

А другой сын, отправившийся во взрослом возрасте на поиски биологического родителя, того, который много лет назад осчастливил зачатием брошенную вскоре девушку, это что? Это не что, а кто. Это мой хороший знакомый, которому уже пятьдесят шесть. Но тогда ему было восемнадцать, и он проехал через пол-Союза, чтобы набить морду виновнику своего земного бытия. Найти и набить. За брошенную мать. За безотцовщину. И он разыскал, добрался, махнул для храбрости сто грамм, позвонил в двери… Двери открыл облысевший, пожеванный жизнью дядя с невеселыми глазами. «Вам кого?» – спросил дядя, и мой хороший знакомый заплакал, сказал «папа» и стиснул родителя в объятьях.

И сколько таких историй, сколько? Будучи у всех разными, особенными, по-своему окрашенными, они всё же во многом одинаковы, потому всюду «отец» и всюду «сын» на фоне перепутанной, ушибленной и загадочной жизни, смешанной с грехом в пропорции пятьдесят на пятьдесят процентов. Именно – с грехом пополам.