Набиль Куреши - Искал Аллаха – нашел Христа. История бывшего мусульманина

Оставшиеся 5–10 процентов – те, кто не укладывается ни в ту, ни в другую категорию. Среди них были и мы.

– Мухаммад сказал: кто читает шахаду, тот мусульманин. Это мы исполняем. Коран учит нас соблюдать Пять столпов. Мы их соблюдаем. Ислам учит признавать Шесть статей веры. И их мы признаем. Почему же нас называют кафирами ? Они имеют дерзость называть нас кафирами, потому что два слова в Коране мы толкуем не так, как они.

Всего два слова! Хатам ан-набийин , «печать пророков». По мнению этих жестоких и необразованных мусульман, разногласия в толковании двух слов достаточно, чтобы убивать своих братьев, астагфируллах !

Кафир – неверный, немусульманин.

Имам имел в виду спорное заявление основателя нашей секты, Мирзы Гулама Ахмада, о том, что он является пророком, хоть и стоит ниже Мухаммада. Большинство мусульман считают: стих 33:40 говорит о том, что никакие пророки после Мухаммада невозможны, следовательно, Мирза Гулам Ахмад – лжепророк, а его последователи – не мусульмане. Поэтому в таких странах, как Пакистан и Индонезия, сотни и тысячи ахмадийских мусульман погибли и продолжают гибнуть от рук своих собратьев.

– Они взяли религию мира – и превратили ее в религию насилия и кровопролития. Но, иншалла , через Ахмадият Аллах восстановит ислам. Он уже послал нам имама нашего времени, Обетованного Мессию, и его наследников – поставленных Богом халифов!

Иншалла – очень распространенная у мусульман формула, означающая: «Если будет угодно Аллаху».

Оскорбительным для других мусульман в заявлениях Ахмада было не только это. Объявив себя пророком и вступив в спор по поводу хатам ан-набийин , затем он попытался себя защитить, заявив, что он вовсе не новый пророк. Люди многих вер, сказал он, ждут возвращения своих пророков. Иудеи ожидают возвращения Илии, индуисты – Кришны, буддисты – Будды, христиане – Иисуса. А Ахмад – и есть все эти пророки в одном! В довершение всего, его наследники объявили о создании нового халифата: заявление глубоко оскорбительное для мусульман по всему миру, ожидающих последнего халифата в конце времен.

– Способен ли кто превзойти мудрость Аллаха? Аллах велик, планы его безупречны, и через ислам и Ахмадият Он восстановит мир! Это неизбежно, и даже сатана не в силах этому помешать!

После этих слов миссионера из рядов слушателей раздались отдельные голоса, выкрикивающие одно слово: «Такбир!» И тысячи человек ответили в едином порыве:

«Аллаху акбар!» Поверх этого слитного хора вновь прозвучал самый мощный голос: «Такбир!» И с новым жаром все собрание ответило: «Аллаху акбар!» Ахмади, как правило, не хлопают в знак согласия, а вместо этого поочередно восхваляют Аллаха и призывают Его благословения.

Тот человек, что прокричал мощным басом: «Такбир!», продолжал заводить толпу. Теперь он проревел: «Ислам!» – и этот выкрик был встречен дружным хором: «Зиндабад!», то есть «да здравствует». «Ислам!» – «Зиндабад!» «Ахмадият!» – «Зиндабад!» Казалось, время остановилось: громовой бас снова и снова побуждал армию мусульман хором славить Аллаха. Рев тысяч глоток завораживал и пугал. Посторонний наблюдатель, случись ему оказаться при этой сцене, пожалуй, задрожал бы как лист – и едва ли его успокоило бы, что перед ним мусульмане-пацифисты.

На этом миссионер закончил свою речь и поблагодарил слушателей.

Размышляя об этом сейчас, я понимаю, что вопрос правоверия и ереси сложен и многогранен. Верно, что многие мусульмане готовы называть других немусульманами по самым ничтожным причинам. Слишком легко на мелкие разногласия наклеивается ярлык «неверные». В исламе десятки направлений и сект, и едва ли хоть одна из них избежала обвинений в ереси.

Надо заметить, основатель Ахмадията действительно делал о себе весьма смелые заявления, оскорбительные для многих сторон. Назвать себя воплощением Иисуса – это оскорбляет чувства и христиан, и мусульман. Учитывая, насколько важно в исламе почитание пророков, не стоит удивляться тому, что некоторые ортодоксы считают Ахмадият тоталитарным культом.

Но, на мой взгляд, большинство аргументов говорит все-таки за то, что ахмади – мусульмане. Как и сказал миссионер, ахмади придерживаются всех основных пунктов вероучения и практик ислама. По своей повседневной религиозной жизни и взглядам они практически неотличимы от суннитов. Сам я, когда принадлежал к Ахмадияту, думал о себе прежде всего как о мусульманине и лишь затем как об ахмади. Но вот что, может быть, важнее всего: скорее всего, ахмади счел бы мусульманами сам Мухаммад, говоривший: «Никого из тех, кто говорит, что нет Бога, кроме Аллаха, не исключайте из общения» [11] «Сунан Абу Дауд» 14.2526. .

Посторонний наблюдатель, случись ему оказаться при этой сцене, пожалуй, задрожал бы как лист – и едва ли его успокоило бы, что перед ним мусульмане-пацифисты

«Мораль» из всего этого та, что в исламе немало разделений. Лучший способ определить, мусульманин ли перед вами – спросить, признает ли он, что нет Бога, кроме Аллаха, и что Мухаммад – вестник Аллаха. Но в прочих отношениях ислам очень разнообразен.

Разнообразие ислама становится особенно очевидно, когда дело касается шариата . Как правило, обычный мусульманин не слишком хорошо представляет, что это такое. Я впервые услышал о шариате в дни иджтима – на соревнованиях, которые проводились у нас в джамаате раз в году.

Шариат – исламский закон.

Соревнования сочетали в себе религиозную и спортивную сторону. Среди религиозных состязаний были чтение Корана наизусть, чтение исламской поэзии, исполнение адана, соревнование ораторов, чтение наизусть хадисов, а также тесты на общее знание религии. Что включала в себя спортивная часть состязаний, я, честно говоря, так и не узнал, поскольку Амми готовила меня только к религиозным соревнованиям, в особенности к состязанию в ораторском искусстве.

Свою речь я готовил вместе с Амми, а она подходила к этому очень ответственно и не только писала для меня текст речи, но и репетировала ее произнесение. Вечерами перед состязанием, совершив иша, ночной намаз, я не ложился спать – вместо этого мы с Амми тренировались. Амми вставала у меня за спиной; я говорил, а она в нужные моменты брала меня за руки и делала ими выразительные жесты, словно управляя марионеткой. Она указывала, где нужно сделать драматическую паузу, где повернуть голову, где ради наибольшего эффекта повысить громкость и темп речи. Позже я узнал, что в Пакистане она была капитаном школьной дискуссионной команды; это объясняло и ход ее бесед с Аббой.