Галина Сафонова-Пирус - Рассказы

А ведь и впрямь получилось, будто я обозрела её жизнь… но так и не нашла ответа на собственный вопрос: ну почему называет себя малым каминчиком? Ведь это – не просто так, а, значит, ощущает себя им… С молодыми в кабинку попала, машет мне, улыбается… Да, молодец Настасья! При всех невзгодах сумела сохранить в себе умение радоваться жизни. Да и не жаловалась никогда на трудности… будто так и надо, будто другой жизни у малых… вот-вот, так и есть! Такие, как Настя и есть незаметные малые каминчики… основа всего, что построено, создано, сохранено, спасено… Снова я – в патетику? Но ведь так и есть! Безымянными «камушками», не претендующим на славу, легли такие, как её отец, муж, да и она сама в «фундаменты и стены» того, что… Что потом было названо именами тех, кто зачастую и вталкивал их в новые и новые испытания… Уже стоит возле колеса, что-то говорит своим «попутчикам». Ну как же, учитель всегда остаётся учителем. Подойти, послушать, о чем она – им?.. а заодно провокационно подбросить что-то из своих раздумий? Интересно, как отнесётся хотя бы к этому:

– Настасья, а не рассказали ли ты молодым людям о тех, в чью память заложен этот Курган? О своём отце, муже…

Взглянула-то как!.. И только головой качнула. Знаю: смутилась… Прощается с ними. Значит, права я? Значит, именно в этой молчаливой покорности созидающих каминчиков и таятся истинные основы жизни, а имена громко возвеличенных «вершителей судеб» – наносное, не настоящее?

– Да, теперь домой идём, поди, уже проголодалась?.. А я – уже.

Сказать ей о моих раздумьях?.. Нет, пожалуй, не скажу. Зачем? Пусть мои домыслы останутся со мной, ибо услышанное лишь опять её смутит и ничего в ней не изменит.

– Так всё же это ты… – И на том конце связующей нас «нити» мужской голос то ли с облегчением, то ли с радостью выдохнул: – А ведь надежды почти не было. Мало ли Галин в моём родном Карачеве! Но вот позвонил и оказалось… Да Сашка я, Сашка Коротин! Помнишь, как для ребятишек кукольные спектакли ставили?.. Ну как же, как же! А кукол, которых вы, девчонки сами делали?.. Обещаешь вспомнить… то-то ж… Как узнал твой номер? Да на твоём сайте… Да-да, заглядывал, читал, а когда наткнулся на «Ведьму из Карачева», то и мелькнуло: а вдруг это она? – И рассмеялся. – Даже не верится, что такой подарок судьба подбросила. Я ведь давно хочу заглянуть в «страну своего босоного детства», но всё – никак, а вот теперь… А теперь скажи мне свой мейл и где живёшь… Недалеко от Карачева? Значит, если приеду, то съездим вместе?.. Вот и хорошо, вот и договорились.

И вспомнила… Простыня, привязанная к двум колышкам, а за нею с одной стороны мы, а с другой босоногие зрители, девчонки и пацаны с соседних улиц. Их всего-то с десяток, но мы рады: вот же пришли, пришли по объявлениям, вчера расклеенным на деревьях и заборах: «Приглашаем на кукольный спектакль „Гуси-лебеди“ около дома №9 в 17 часов.» Наши самодельные куклы еще тихо лежат в корзине, но, наверное, тоже волнуются, как и мы: я, моя соседка Тонька, Аллка, живущая в другом квартале за церковь, Лариска из-за речки и Сашка, примкнувший к нам девчонкам потому, что любит читать стихи. А учит их все, попадающиеся на глаза в книгах, газетах и потом нам, уставшим после шумных игр и притихшим в подступивших ночных сумерках, читает: «Шли пионеры вчетвером в одно из воскресений, как вдруг вдали ударил гром и хлынул дождь весенний…» А еще был Сашка нашим художником, рисовал и для того спектакля лес, печку, яблоньку и даже ёжика на картонке, которого мы потом вырезали. Ну а действующих лиц сказки, – Машеньку, Иванушку и деда с бабкой, – мы уже делали сами, выпрашивая у мам и бабушек их сносившиеся платья… Ах, эта очаровывающая пора детства, когда ценностью кажется каждый пёстрый клочок и настоящим кладом вдруг найденный в огороде кусочек когда-то бывшей тарелки или чашки… Но что еще помню о Сашке? Да, был он белобрыс, голубоглаз… мать у него была учительницей, может, поэтому и стихи любил, и не только любил, но вживался в них так… Да-да, помню, как перед нашим спектаклем читал вот это: «Там, вдали за рекой, загорались огни, в небе ясном заря догорала, сотня юных бойцов из будённовских войск на разведку в поля поскакала…» И вспомнилось именно оно потому, что сама любила петь эту песню, когда оставалась одна дома, поэтому и до сих пор не забылась: «Они ехали долго в ночной тишине по широкой украинской степи, вдруг вдали у реки засверкали штыки. Это – белогвардейские цепи. И бесстрашно отряд поскакал на врага…» А вот когда Сашка доходил до этих строк, то голос его становился громче, он поднимал руку, взмахивал ею, словно в ней была сабля, а потом… Да, помню, как на том нашем спектакле на словах: «Он упал возле ног вороного коня и закрыл свои карие очи…» Сашкин голос вдруг задрожал, он замолчал и, не закончив, нырнул к нам за растянутую простыню, плюхнулся на траву, прошептал: «что я честно погиб за рабочих» и на его глазах я увидела слёзы… увидела и, конечно, удивилась: чего он? Тогда моему совсем еще юному сердцу не было дано почувствовать того, что смог он, Сашка… Вот, пожалуй, и всё, что вспомнила о нём… и не удивительно, потому что вскоре его семья уехала в другой город. И вот теперь он пообещал приехать. Но пока через несколько дней в Яндекс-почте я открыла такое письмо от него:

«Признаться, я тоже пишу помаленьку, но никуда не помещаю, просто для меня это – хобби. Ведь иногда наткнёшься на какое-либо откровение вроде твоего, и вдруг появится интерес: а как я?.. кем был, кем стал? И начнёшь копаться в себе, а потом прятать строчки в компьютер. Пройдёт какое-то время, откроешь файл, прочитаешь и удивишься: а вроде бы – ничего! Может ты помнишь, как я любил стихи? А если не помнишь, то скажу: да, любил. И очень! И когда подрос, сам пробовал писать. И не только писать, но и посылать в газеты, журналы, но оттуда получал почти одно и тоже, как под копирку написанное: „Читайте поэзию классиков.“ Вот и решил: хватит баловаться, надо искать настоящую профессию, которая даст деньги. И нашел. Хотя и с большим трудом, но открыл своё дело, так что живу хлопотно, но деньги есть. Семья, дети довольны, а сам… Понимаешь какое дело: всё вроде бы у меня получилось так, как хотелось, но чего-то не хватает. Для души не хватает. И часто вдруг оглядываюсь с вопросом: „А всё ли со мной так, как должно быть?“ Словно что-то по дороге потерял, а найти не могу. И потому не могу, что не знаю: а что искать-то? Ладно, ты уж извини. Нажаловался. Но мы обязательно свидимся. Свидимся, поговорим, съездим в Карачев. Я относительно недалеко от тебя живу, так что жди.»

И после этого Сашка… а вернее теперь уже Александр замолчал. Но недавно посыпались от него короткие письма… нет не письма, а отрывки из его записок. И написаны они так, словно исповедуется перед самим собой. Недоумевала: зачем присылает их? Ведь не объяснил этого. Но не спрашивала, ибо у меня был свой резон: всегда интересно наблюдать за «работой» чьей-то души, а эти наброски открывали нечто новое, поэтому, выбрав из них то, что раскрывало суть того, чем он занимается, составила из них такой «дайджест»: