Владислав Бахревский - Патриарх Тихон. Крестный путь

Дослужили литургию и с пением тропаря святому заступнику перенесли его мощи в пещерный храм Святителя мученика Ермогена. Гроб водрузили на престол, начали молебен и спохватились: книга с молитвой святителю осталась в соборе.

Киевский митрополит Владимир стал говорить молитву от себя. Слова его были так просты, что всем казалось: владыка беседует с живым, и у каждого теплилась в душе свечечка веры – святой угодник Алексий не даст погибнуть.

По Кремлю били юнкера. Кремль занимал пятьдесят шестой полк, верный большевикам. Юнкера оказались сильнее, всю ночь они атаковали древние твердыни и утром выбили красных вон.

Монахи Чудова монастыря ушли в катакомбы. Неустанно пели тропарь Казанской иконе Божией Матери «Заступнице усердная».

Ужасавшихся батюшка Алексий ободрял крестным знамением:

– Держитесь духа Сергия Преподобного.

Иные все-таки плакали, не ведали – Господь удалил их от ужаса, который объял город. Кого-то ставили к стенке, кого-то «шлепали» навскидку, без команд и самостийных приговоров.

Война с каждым часом ожесточалась. Большевистский комиссар Израилев посадил корректировщика огня на колокольню храма Христа Спасителя.

В этот день, 29 октября, Господь спас святителя Тихона для дела Своего. Тихон ехал с Троицкого подворья на службу, снаряд разорвался в считаных метрах от экипажа… Пулеметный огонь преградил дальнейший путь, пришлось вернуться.

Монахи и монахини кремлевских монастырей целую неделю прятались в подземельях, а Собор продолжал работу. 30 октября профессор Соколов сделал доклад об известных в истории Церкви избраниях патриархов.

Собор остановился на практике святого Константинополя: голосовать кандидатов; во втором туре из троих, получивших большинство, епископы тайным голосованием изберут достойнейшего.

Бои шли на Красной площади, на вечно воинственной Пресне, в Замоскворечье. Пушки били по Думе, по телефонной станции, но в Лиховом переулке голосовали.

Собор единого мнения не имел. Делегаты внесли в списки двадцать три кандидатуры. Опять был назван Александр Дмитриевич Самарин, от белого священства – Шавельский…

Четыре раза выстраивались члены Собора перед урнами. Наконец 31 октября кандидаты для архиерейского голосования были определены: архиепископ Антоний (Храповицкий) – сто пятьдесят девять голосов, архиепископ Арсений (Стадницкий) – сто сорок восемь, митрополит Тихон (Беллавин) – сто двадцать пять.

Владыка Антоний свое первенство принял как должное. Разве не он ратовал за патриаршество и всячески был ущемлен за свою верность древнему канону царем, обер-прокурорами? Всем известно – Антоний (Храповицкий) не только властен, но и деловит. У него дар духовного строителя. Хотят вождя, а кто из троих вождь? Арсений, ужасающийся самой возможности получить в руки патриарший посох? Тихон – этот бодрячок-середнячок? Когда, кого, куда вел он за собою? Исполнитель Божьего дела, и только.

Владыка Арсений и впрямь просил Бога, чтобы чаша сия миновала его.

Тихон, чуть бледный, стал молчалив, неулыбчив. Кто-то подошел ободрить его:

– Вы третий, но можете быть первым.

– Я отдаю себя в волю Господа, – сказал Тихон.

1 ноября члены Собора не покидали своего общежития в Каретном ряду. По Кремлю били тяжелые орудия.

Знать бы нынче имена «героев», чтобы помолиться о них. Впрочем, комиссар, руководивший огнем, известен: астроном Штернберг. Чужой. Но целился-то по Кремлю свой. Фамилия этого артиллериста Туляков.

Кто-то из пожалевших древние святыни снял с орудий прицелы. Туляков наводил, глядя в дуло. Три выстрела – три попадания. Первым снарядом убил пятерых в двенадцати верстах от Кремля. Вторым – снес трубу на заводе Гужона, третьим – шарахнул по Златорожскому валу.

В семинарской церкви члены Собора – епископы, священники, миряне – устроили панихиду по всем павшим на московских улицах и в Кремле.

Избрали делегацию идти сначала в дом губернатора, где находился штаб большевиков, молить о прекращении кровопролития и о том же – в Кремль, к юнкерам.

Возглавлял делегацию митрополит Платон, с ним были два епископа, Камчатский Нестор и Таврический Дмитрий, архимандрит Макарьевского Желтоводского монастыря Виссарион, два протоиерея, Бекаревич и Чернявский, два мирянина – крестьяне Уткин и Юдин.

Большевики пропустили к своему комиссару одного Платона. Комиссар уговоров слушать не захотел:

– Поздно! Идите и скажите юнкерам: пусть сдаются.

Платон встал перед комиссаром на колени.

– Оставьте эти ваши штучки! – рассерчал большевик. – Сдадутся – прекратим огонь.

И снова двинулась удивительная процессия по городу под грохот пушек, под посвисты пуль. Впереди крестьяне, в скуфьях, с белыми флагами, на которых были нашиты красные кресты, за ними протоиереи в епитрахилях, архимандрит с иконою мученика Ермогена, епископ Дмитрий с Евангелием, епископ Нестор со Святыми Дарами и, наконец, Платон с крестом.

Революционные солдаты шапки снимали, крестились, но к Кремлю, где стрельба шла неумолчная, посланцев Собора не пропустили.

2 ноября красные солдаты, подчиненные Военно-революционному комитету, очистили Москву от противоборствующих. Кремль, занятый юнкерами и остатками отрядов Комитета общественной безопасности, верными Временному правительству, все еще отстреливался, но патроны были на исходе.

Вечером члены Собора снова явились в Епархиальный дом. Пора было кончать долгое дело с избранием патриарха.

Епископат заявил: выборщики-архиереи отказываются от своего избирательного права. Пусть судьбу русского православия решит не земля, обагренная кровью, но вечно чистое Небо. Да назовет святейшего жребий. Однако просили отсрочить день избрания до полного прекращения боевых действий.

А пушки ухали и ухали, и снаряды падали на Кремль.

Кто победит, сомнений уже не было, гонцы понесли большевикам слезное прошение: «Священный Собор от лица всей нашей дорогой православной России умоляет победителей не допускать никаких актов мести, жестокой расправы и во всех случаях щадить жизнь побежденных. Во имя спасения Кремля и спасения дорогих всей России наших в нем святынь, разрушение и поругание которых русский народ никогда и никому не простит, Священный Собор умоляет не подвергать Кремль артиллерийскому обстрелу».

Утром 3 ноября юнкера сдались. Вышли из подземелий монахи и монахини. Большевики, овладев Кремлем, тотчас ввели жесточайший пропускной режим. Члены Собора спешно перебирались кто в общежитие, кто в монастыри, кто на квартиры. Батюшка Алексий отправился в Докучаев переулок, к сыну.