Александр Михайлов - Туман библейских доктрин

Как это просто и как замечательно осознать, что надо просто довериться Богу. Я обрел Бога в сердце, я получил веру. Как будто из хаотически валяющихся кирпичей сложилась стройная пирамида. Это было состояние невероятной эйфории. Я буквально натыкался на углы.

Тоска прошла, но мне срочно нужен был учитель. Только где его взять? Я заходил в православные церкви, но всегда убеждался в одном – Бога там нет. Ассоциация с присутственным местом и чиновничеством. Не зря ведь Библия говорит, что Бог не живет в рукотворных храмах, а священством называет вообще всех верующих.

Воля случая, или водительство Святого Духа привели меня к адвентистам седьмого дня. Первый раз я переступил порог протестантского дома молитвы. Не было икон, всякого рода золотой мишуры, статуй, горящих свечей и прочей атрибутики. Обыкновенный актовый зал, И народ соответственно похожий. Аккуратные все, как без ханжества, так и без вульгарности.

Само действие также существенно отличалось от православного культа. Не было никаких патлатых фигур в черных балахонах, читающих нараспев непонятные слова неизвестно для кого и неизвестно зачем. Просто вышел за кафедру внешне обыкновенный человек в костюме и галстуке и обратился к собравшимся:

– Братья и сестры, помолимся.

Все замолчали, а мужчина нормальным русским языком произнес понятные для всех слова:

– Господи, мы собрались в этот субботний день во имя Твое. Благослови наше собрание. Аминь.

Потом все вместе пели гимн или песню, опять нормальным языком. Потом была проповедь. Не помню, о чем именно говорилось, но самого факта объяснения религиозных вопросов вместо шаманских заклинаний на едва понятном языке православия было пока достаточно.

Я ходил на каждое их собрание, настолько мне необходима была христианская среда. Я впитывал каждое слово, завел тетрадку и записывал в нее все мысли, высказывания, библейские цитаты.

Постепенно моя христианская жизнь стала обретать очертания. Чтение Библии стало более направленным и осмысленным.

А дальше начались сложности. Жесткий ориентир на Ветхий Завет, а из Нового Завета в основном на Откровение. Своего мнения высказывать не полагалось, как и задавать вопросы, зато помимо культа субботы нужно было платить десятину, да еще с отчетом о доходах. Как это было раньше в партии, комсомоле и профсоюзе.

Как-то сразу из кажущейся открытой общины показалось истинное лицо – жесткой структуры замкнутой организации. Не поэтому ли их сектантами и считают.

Короче говоря, я перестал посещать их собрания.

@

К этому времени я уже располагал информацией об имеющихся в городе общинах протестантской направленности, поэтому начал отрабатывать их по одной. Это естественным образом привело к баптистам.

Само их богослужение в общем и целом от адвентистского не отличалось. Хотя особенности были. Проповедей было три или четыре, а не одна. Говорили о разном и по-разному. Но темы были просты и понятны. О Христе, спасении, человеколюбии, смирении. То есть вечные евангельские темы.

На Ветхий Завет если и были ссылки, то лишь как на вспомогательную литературу. По вторникам была библейская школа. Там тоже было все в порядке. Ведущий читал текст из Библии, затем предлагал высказать свое мнение о прочитанном, и обобщал высказывания. По существу это был нормальный постоянно действующий семинар или дискуссионный клуб. Казалось, что обрел я свое место.

Потом я разошелся с местными баптистами по чисто организационным вопросам, ушел от них поступил в американский библейский колледж.

Недели две были просто лекции на общие богословские или скорее даже общеорганизационные темы. А вот затем начались мытарства, так называемая «евангелизация». Надо было приставать к людям у метро или просто на улице с дурацкими вопросами, вроде:

– Знаете ли вы, что Господь любит вас и у Него есть прекрасный замысел относительно вашей жизни?

Причем надо было достать человека до такой степени, чтобы он вместе со мной повторил некий текст, который в колледже назывался молитвой. Это действительно было испытанием – пока я не сообразил, что ситуация похожа на компьютерную игру. И стал играть. Сразу же все стало получаться, и нравственные страдания закончились.

Потом началась собственно учеба. Из Америки приезжали на две недели пасторы и читали лекции. Но опять же тесты, установка на механическое запоминание и навязывание собственного мнения.

Попробовал сунуться в два христианских журнала и на христианское радио. Но все попытки вписаться в информационную среду христианства оказались тщетными.

Как и во всякой замкнутой структуре, там были нужны не умные и талантливые, а верные. Верным же я могу быть только идее, а не структуре и тем более личности.

Потом я выступил с проповедью о лидерстве, как форме служения. Для подготовки к которому собственно колледж и существует, хотя бы и номинально.

– Братья и сестры! Вспомните недавнее тестирование на предмет лидерства. Из шестидесяти??? учащихся только два лидера и один сам по себе, это я. А все остальные исполнители. К тому же половина учащихся – женщины, которым в большинстве церквей мира пасторское служение запрещено. Опомнитесь, учитесь тому, чему можно научиться, в нашем случае богословию, а лидерству научиться нельзя. Это прямой обман и себя и спонсоров, которые делают пожертвования на наше обучение. Господи, вразуми наше руководство на изменение программы обучения.

Что же сказать, свою индивидуальность и независимость я в очередной раз подтвердил, но коситься на меня стали еще более. То есть популярности добавило, но вызвало естественно отрицательную реакцию руководства. Ведь фактически я обвинил их в профнепригодности при формировании контингента учащихся.

А после проповеди о великом поручении, в котором я обвинил миссию в ошибочном толковании вопроса, сгущающаяся вокруг меня атмосфера лопнула. Выгнали. Как всегда, не за неуспеваемость или аморальный образ жизни, а за собственное мнение. Что делать, к этому за свою долгую жизнь я уже привык.

@

Ну и ладно, вернулся опять к баптистам, поскольку остаться в религиозных вопросах сам по себе был еще не готов. Пришлось несколько прогнуться, а именно креститься по ихним правилам. Ну или почти по ихним, поскольку наотрез отказался от каккого-то публичного варианта. Все произошло в бассейне местной сауны, в которой работал один из прихожан.

Это не было для меня таинством, это была простая формальность. Примерно также, как в эпоху соцреализма для вступления в общество «Знание» я написал заявление.

Сработало, как по маслу был принят в церковный совет и вот, наконец-то я опять за кафедрой.