Валерий Добровольский - Сотворение Адама и Евы, или Плач ангела

И внял Ты мольбам их, и в предназначенный Тобой срок удалилась Ева в чащу лесную, где на берегу звенящего ручья зазвучал голос еще одной человеческой души на Земле. И суетились возле Евы волчицы, медведицы, и обезьяны и облизывали, и ласкали теплыми языками своими, еще одного их брата и учителя. И плакала Ева от счастья, что услышал Ты, Отче, мольбы ее и послал ей сына в образе человеческом.

И обмыла она его, живыми, ласковыми водами прохладного потока. И показала его всем скотам и зверям и подняла его к небу, и показала солнцу и луне, и возблагодарила Тебя, Отче. И молилась теперь, какое имя подарить сыну своему, ибо знала она, что имя данное душе живого существа будет для него, как звезда путеводная. Имя его будет или приближать к Тебе, Отче, или удалять от Тебя. Имя – это корень, это начало пути. Имя – это благословение на всю жизнь.

И нарекла его, Авелем в душе, и дала ему грудь, только потом разговаривала с ним и называла его самыми ласковыми именами, целуя его крошечные пальчики на руках.

И услышал Адам душой своей крик младенца, и полетел как молодой олень. И узнал он сердцем, что это его сын оповестил его о появлении своем. И понесся Адам, как ветер, не касаясь ногами земли, летел он, не думая где сын его, где жена его, душа сама знала, куда надо нести тело свое.

И в миг, как во сне, увидел он и сына, и Еву, опустился на колени и поцеловал ноги Евы, прикоснулся губами к маленькому комочку жизни у груди ее. Он заплакал и поднял глаза к небу, и только выдохнул: «Отец», – протянув руки свои к младенцу. И подала Ева ему сына его. Восхитился Адам и еще произнес: «Отец». И нельзя было понять: или он благодарил Тебя, Отче, или называл себя отцом.

Потом нежно приложил дитя к груди своей и беззвучно засмеялся от счастья, ибо осознал он, что сын его такой же смуглый, почти черный, как он, такой же курчавый.

– Я, – гордо выкрикнул Адам.

– Да, ты, – устало и счастливо подтвердила Ева. И такой же, как и ты черный и вонючий, – пошутила она. – Посмотри, как он все хватает. Смотри, он ищет у тебя грудь, думает, что и у тебя есть молоко, – счастливо смеялась Ева.

Младенец тыкался, раскрытым ротиком в смуглую, волосатую грудь Адама. И не найдя теплых, набухших молоком сосцов, залился громким плачем, недовольно вскидывая рученьки, и быстро, быстро перебирая ножками.

– О-о-о, – удивился Адам. – Какой нетерпеливый, какой гордый, – и протянул сына Еве. – На, а то он сейчас выскользнет у меня.

– А-ву, а-ву, – надрывался новый маленький человек и раскрытым ротиком прижался к живительному источнику, из которого теплыми струйками брызнула сладкая жизнь. Младенец двумя ручками гладил набухшую молоком грудь матери и блаженно зачмокав, утих.

– Назовем его Авель, потому что он кричал: «Ав-у, ва-ву-а-ву», – как бы советуясь с Евой, спросил Адам и счастливо посмотрел на уснувшего сына.

– А что, красиво, – Авель, – задумчиво произнесла Ева. Каин и Авель, два наших сына, – она нежно прижала младенца к своей груди и подняла глаза на мужа. Хорошее имя, Авель; мягкое, нежное, его петь можно» – «Авве, Отче». Оно, как молитва, спасибо тебе любимый. Каину тоже понравится это имя. И только мы с тобой будем знать, что имя это означает, «призывающий Отца».

И, как бы, на зов матери и призывный крик брата, продираясь сквозь кусты, цветущего жасмина, за спиной Евы появился Каин.

– Кто здесь у вас так жалобно мяукает или аукает? Я даже испугался, – смутился Каин. Что случилось? Кто-то с дерева упал, или на спящего котенка наступили?

Адам и Ева загадочно молчали, ничего не отвечая сыну.

– Мама, а что это у тебя за обезьяна такая маленькая, черненькая на руках? – удивился Каин. Это она так противно пищала, как будто ей кто-то хвост между веток защемил? Адам и Ева одновременно разразились громким смехом. Адам смеялся и никак не мог успокоиться, как будто его щекотали за все места невидимые ангелы. Ева смеялась тихо и прикладывала руки то к животу, то к пояснице, то к сердцу.

– Адам, прекрати, перестань, – умоляла она. У меня все болит, мне напрягаться нельзя.

Адам умолк, вытирая слезы.

– Ты представляешь, Ева, Каин своего брата, нашего сына, обозвал макакой. Да-а, Ева, докатились мы. Наш сын, нас всех уже и за человеков не считает. И Адам вновь разразился счастливым смехом.

– Какой брат, где брат? – растерянно оглядывался по сторонам Каин и виновато поглядывал, то на мать, то на Бобо.

– А это кто, – Адам показал глазами на маленькое голое существо, прилепившееся к Евиной груди: «Обезьянка»?

– Как? – удивился Каин. Такой маленький, волосатый, такой сморщенный весь, это мой брат? – не поверил он. Вы шутите?

– А ты думаешь, что ты был красивее? – погладив сына по маленькой кудрявой головке, – спросила Ева. Ты тоже был маленьким, сморщенным, только бледнокожим. Ты тоже, как ты говоришь, «так же противно кричал», ты был нашим первым сыном. Мы вообще не знали, что с тобой делать. Мы боялись до тебя дотрагиваться, боялись кормить, боялись брать на руки. Спасибо, что нам помогали, как и сейчас, все наши братья; тогда нас сильно выручила горилла Ала. Она твоя вторая мать. Она с тобой обращалась так же смело, как и со своим сыном Туком. Когда я видела, как она по-всякому крутила и поднимала тебя верх ногами, у меня душа в пятки падала. Я думала, что умру от страха. Она дергала тебя за руки, поднимала за ноги, как своего Тука, а ты только сопел и смеялся, и я поняла, что ничего не надо бояться, надо чтобы ты больше двигался, был гибким, смелым и самостоятельным.

Но Каин почти не слушал мать. Он присел рядом с Адамом и не отрывая глаз, изучал своего брата.

– Когда же он вырастет? Или он будет таким маленьким и страшненьким долго, долго? Когда он начнет разговаривать? Каин видел, как со своими детенышами обращаются лошади, обезьяны, львы, но он не мог себе представить, как будет вырастать его брат-человек. «Когда он начнет разговаривать? Когда можно будет кататься с ним на бизонах и лететь по небу на орлах? Он умеет плавать в озере или лазать по деревьям?

У Каина, Отче, сотни вопросов и ни одного ответа.

– Ты не бойся его, – Ева взяла руку Каина и хотела, чтобы он погладил брата по спине. Каин пугливо отдернул руку, как бы боясь, что его большая рука причинит боль этому крохотному существу.

– А как мы его назовем? Может быть, брат Каина? – предложил Каин.

– И как это будет выглядеть? Как мы его будем звать, когда он нам нужен: «Брат Каина, иди сюда, Брат Каина, подай мне корзину», – возразил Адам.

– Имя дается для того, чтобы отличить одну душу от другой, когда их больше одной, – объяснил Адам.

– А почему тогда мама одна, а у нее есть имя? Ты, Бобо, один и у тебя есть имя. Я тоже один, а у меня тоже есть имя, – удивился Каин.