Мигель Severo - Планета Афон. «Достойно есть»

Приняли мы по грамульке… на каждое ребро, зажевали, чем КПСС послал, повторили. Боря всё никак не мог в себя прийти, а торопить его не хотелось. Человек должен и с духом, и с мыслями собраться. А потом его словно прорвало, и он мне всю подноготную и выложил. Сам он тоже будь здоров страху натерпелся. И его могла не миновать сия горькая чаша.

– Ты имеешь в виду: стать тельцом на заклание? – Виктор решил уточнить.

– Конечно, а что же ещё? – мне даже стало неловко от такого «китайского» вопроса.

– А он-то здесь с какого бока прилепился? Или тоже кому-то дорогу перебежал?

– Ты слушай дальше и не перебивай, если хочешь до истины докопаться. Супруга Борина тоже в нашем «ящике» служила, только в другом отделе. Правда, расписаны они тогда ещё не были, это тоже промысел Божий. Работая как-то раз с секретными документами или картами, не суть важно, недели две в Особом отделе проторчала. И в один прекрасный день заходит туда наш начальник отдела, и с особистом завели душевный разговор в его кабинете. Только не учли они, что перегородка фанерная, слышимость отменная. Да и не ведали, что у Люды с Борей роман, уже готовились заявление подавать, только свадьбу на Борин дембель наметили.

Поначалу она не прислушивалась, а как знакомую фамилию услышала, сразу слух напрягла. Обсуждали как раз приказ генерала о направлении капитана Конькова в Дипакадемию. Она заинтересовалась: всё-таки начальник у её благоверного. А когда услышала концовочку, памперс-то и пригодился. Согласись, что сопливой девчонке стоило огромных усилий вместить в свой мозг, что построение коммунизма на всей зелёной планете требует такихжертв.

– Да уж, задачка явно не для Оксфорда, – Никита был как всегда категоричен.

– Но и не для Смольного института благородных девиц. Хотя Людмила его не кончала, но где и как кончала, не нашего ума дело. Ночью, под шелест одеяла, она пошептала эту новость своему благоверному, отчего у Бори возникли некоторые мужские проблемы, которые обычно портят гармоничную семейную жизнь. Люда, честно говоря, больше всего этого и опасалась. Но и не сказать она не могла, аще убо хватило её соображения, что кандидатура окончательно не утверждена и жертвой запросто мог оказаться её избранник. Разгласить тайну она тоже побоялась: это означало подписать себесмертный приговор. В арсенале оставалось только одно действенное средство – жить в страхе и надежде, что их минует сия горькая чаша.

Боря с той поры старался подслушивать любые разговоры начальства, надеясь до конца прояснить ситуацию. Когда нас командировали на Северный полигон, а потом неожиданно продлили командировку, он сразу смекнул, что неспроста. В августе уже вступительные экзамены в Дипакадемию, и до этого срока всё должно было проясниться. Он оказался в списке, потому что знал слишком много государственных тайн. Ему двести раз предлагали остаться с повышением, прочили также карьеру разведчика, но он был неумолим. Подписка подпиской, но из-под колпака он уже вылетал, птичка вольная. Кому и что может сболтнуть, а то и продать – поручиться за него дураков не нашлось. Впрочем, и шибко грамотных тоже.

А тут как раз всплыл мой недавний конфликт с одним полковником из космических структур. Видимо, тот всё-таки не забыл громкое унижение и решил свести со мной счёты. Тем более что представился такой подходящий случай, как не воспользоваться? Я тоже не горел желанием продлевать контракт, а знал к тому времени уже достаточно для высшей меры.

– Так ты так и не сказал, каким образом он решил, что именно тебеэта участь уготована?

– Боря саммне потом признался, что до последнего момента не верил. Но как раз накануне пикника заглянул в гости к начальнику и абсолютно случайно увидел приказ о новом продлении командировки. Так вот: в списке не быломоей фамилии! А разговоров о моём отъезде не велось даже близко. Слава Богу, что капитан Коньков этого не догадался просечь!

Тут Боре стало окончательно ясно, и он только ждал удобного случая, дабы мне всё рассказать, но так, чтобы я не наделал глупостей. В противном случае онбы стал тельцом на заклание и хорошо это понимал. И вдруг этот пикник! Сомнений уже никаких не было, и Боря пошёл ва-банк. Христианин в нём всё-таки победил, несмотря на то что креста на нём не было.

После всего услышанного мне резко расхотелось петь под гитару и рассказывать анекдоты. Не зная, как выразить Боре свою признательность, невольно поймал себя на мысли, что мне ещё полтора года отбывать срок и за это время начальство придумает, как от меня избавиться «с пользой». Водка уже не могла снять озноб, даже в июльский вечер, а бежать за второй было поздно: в Совдепии спиртным торговали строго до семи. Спас электрочайник, предусмотрительно захваченный мной в командировку. Заварив «Три слона», мы просидели с моим ангелом-хранителем до рассвета, хотя в тех широтах в это время заката не случается.

Виктору, по всем вероятиям, резко захотелось закурить, но кадить дьяволу он перестал уже с прошлого века. Некоторое время мы шли в молчании, я ушёл в Иисусову молитву, Володя с прежним рвением запечатлевал наш крестный ход на флешку, а Никита, отстав на полкабельтова, снова присовокупил ухо к трубке дебильного телефона и кому-то вставлял пистон.

Случайно бросив взгляд на Виктора, на его волевое, мужественное и в то же время устало-измождённое, исполосованное шрамами лицо, я заметил в его выразительных серо-стального цвета глазах какую-то затаённую усмешку. Не осмелясь спросить напрямую, попытался разгадать, что же она могла означать. Что он не поверил в мой рассказ? Не похоже… По крайней мере, наводящие вопросы выдали бы его иронию с потрохами. Но они были без иронии. Тогда что? Может, и с ним что-нибудь подобное случалось и я лишь «прошёлся по клавишам»?

– Знакомо, – произнёс он вдруг так, как будто выдавил из глубины души. – Хотя у меня немного другая ситуация была, а подлость – она и есть подлость, как ты её ни разукрашивай.

– И где же ты, в Афганистане столкнулся? – хотя мой вопрос был явно лишний.

– Меня уже дембель ждал, но я был кандидатом в партию, поэтому отправлять меня на материк не торопились. Понятно, что таких можно на самое остриё посылать, а может, просто не проходил я по некоторым параметрам в партию. Одно дело на войне, а в мирной жизни подхалимы требовались, прошедшие войну там бы такого шороху наделали. Но и не принять нельзя было, если ты по уставу достойный кандидат, лишний повод для кривотолков.

– Батя мой тоже на войне вступил, в сорок четвёртом. Там проще было.

– Это с какой стороны посмотреть. Если от пули прячешься, тогда никакой замполит не поможет, даже если охрипнет. Но, как правило, «за речку» такие не попадали. Хотя… Всякие встречались. Особенно в тыловых частях. Но на передовой ребята были как на подбор.