Екатерина Орлова - Разрешение жить
- Название:Разрешение жить
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2018
- Город:Москва
- ISBN:978-5-89101-677-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Екатерина Орлова - Разрешение жить краткое содержание
Разрешение жить - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Анна Михайловна и Алина бабушка Полина Ивановна были родом из одной деревни Петряшки. В суровом 41-м обе сибирячки рвались на фронт, но Полина не прошла медкомиссию, а Анна несколько лет воевала, была санинструктором, даже дошла до Венгрии. После войны подруги вместе работали в колхозе телятницами, поднимали детей, растили внуков, а в редкие свободные вечера чаевничали у самовара. Полины Ивановны пять лет назад не стало, а вот Анна Михайловна, крепкая телом и духом, дожила до 89 лет и, судя по всему, на тот свет пока не собиралась.
– Каво надо? – суровый бас баб Нюры из динамика заставил Алю улыбнуться.
– Это я, баб Нюр, Алька Хазарина.
– Алевтинка? Вот молодца! – обрадованно охнула бабуля. – Открывай и поднимайся в мои хоромы.
В просторной однушке на 6-м этаже пахло пирогами, царили чистота и порядок.
– Ишь ты, мои любимые взяла, а у меня как раз шаньги, – обрадовалась баба Нюра конфетам, вежливо кивнула подаркам и потянула Алю на кухню. Увидев грязное пальто гостьи и услышав грустный рассказ, заругалась на водителя:
– Вот, ирод, ни стыда ни совести, пальтейку всю извозил, давай-ка в машину положим, все быстро отойдет.
Старушка стянула с Али пальто и поковыляла в ванную, приговаривая:
– У меня ж, Алька, машина стиральна нова, така красота! Автомат! Сама стират, сама полоскат, сушит, не то что мы с твоей бабкой на доске руки сбивали, в котле кипятили, на речке полоскали. Зимой-то в проруби руки немели, жуть! Собес выделил к юбилею Победы стиралочку. Не обижает нас государство, да. А Вы-то как? Мать, Толик, Танечка? Алька, слышь-ка?
Аля сидела на кухне бабы Нюры обессиленная и не могла вымолвить ни слова. Со стены напротив на нее с плаката календаря взирала Богородица.
– Аль, да ты чё? – баб Нюра обеспокоенно теребила гостью за плечо. – Плохо? Валерьянки накапать?
– Да нормально всё, баб Нюр, – встряхнулась Аля. – Чаю бы я выпила покрепче.
Бабуся засуетилась, доставая кружки и сладости, не прекращая расспросы:
– А чё смурная такая? Бледная чё? Чё к врачам собралась? Зуб болит?
– Да не зуб, баб Нюр, – отрешенно ответила Алевтина, стараясь не смотреть в глаза хозяйке. – Случилась тут проблемка у меня, решать надо, а то поздно будет.
Сметливая бабушка сразу поняла, о чем речь, и рухнула на табурет.
– Значит, убивство задумала ты, Алька, – сухо промолвила она. – Родное дитя убить хочешь. Анатолий-то знает?
– Да Тольке моему ничего, кроме гаража и пива, не нужно, не кормилец он, не добытчик, – глотая слезы, ответила Алька. – Танечка школу заканчивает, поступать ей надо, вещи хорошие нужны. А мне 43 уже, 43! Понимаешь, баб Нюр? Стара я рожать. Как я доношу-то? Жить как будем? Денег мало, туалет у нас на улице, дом ветхий…
– Ну, валяй, одно дитя режь, чтоб другому золотые платья носить, – дрожащим от гнева голосом басила бабка. – Ой, была б жива Полинка, вот всыпала бы она тебе! Да что ж вы за бабы такие! Сейчас и оплаты за деток дают, и декреты, и врачи за ними смотрят, только рожай, а они не могут. Кормильца, вишь, нет! У меня-то ни кормильца, ни поильца не было!.. Рожай, Алька, зараза, не гневи Бога!
На этих словах баб Нюра припечатала ладонью по столу так, что кружки подпрыгнули. Аля закрыла лицо ладонями и уже не ревела, а только тихо подвывала. В глубине души она сознавала правоту бабы Нюры, но ее душу сковывал леденящий страх перед будущим.
– Эх, ты, глупая ты, дурочка, – сменила гнев на милость Анна Михайловна, погладив Алю по плечу. – Вот ты меня послушай и увидишь, всё хорошо будет.
– Откуда Вы-то знаете, – с тоской сказала Аля. – Что будет хорошего с моим мужиком непутевым? Ни чувств, ни зарплаты с моим Толькой. Ваш-то муж вон был героем, любил, на руках носил, сами говорили. И Ольга у Вас потому такая счастливая получилась, что дитя любви. И муж у нее хороший, и сыновья успешные, внучки – отличницы.
– Да мало ли, что я там плела, – усмехнулась баба Нюра. – Никому не сказывала еще, а тебе скажу по такому случаю, может, от беды сберегу. Может, передумаешь дитя родное жизни лишать.
Вовку-то, Ольгиного родителя, я и не знала почти что. И любви никакой у нас не было. Он не нравился мне, рыжий, болтун, охальник, грубиян. Один разок всего уговорил меня погулять с ним. Зачем я пошла, сама не знаю. Пожалела, видно, дурака. А он и снасильничал. Я проревела до утра, злилась, думала командиру рассказать. А утром атака, бой. От нашего батальона половина осталась. Я раненых вытаскивала. Володьку тоже ранило. Я к нему, думаю, вытащу тебя, гада, всё же ты наш, русский. В живот его ранило. Он только и успел просипеть: «Прости меня, Нюра. Живи за меня». И преставился.
Аля смотрела на бабу Нюру ошарашенная, по лицам обеих женщин текли слезы.
– Как поняла, что тяжелая, от дитя избавиться хотела, – рассказывала баба Нюра. – Обидно было: от насильника же, против воли. Думала: как матери скажу? Шибко жалела я себя. На то дело у нас в санбате была одна бабонька, помогала. Так. Решилась, а накануне мне сон был. Снится, что еду в поезде, да не одна, а с девочкой, годика три ей. А девочка та плачет и плачет, а мне ее и вроде не жалко будто, она будто и не моя. Напротив нас в вагоне сидит Женщина в платке, в платье длинном с Дитем на руках. Красивая, добрая, но строго-строго на меня смотрит. И берет она девочку за руку и говорит ей: «Оленька, не бойся». А потом на меня строго глядит и приказывает: «Что задумала – брось, не делай». Встала и пошла в конец вагона. А я опять смотрю на девочку, и так стало жалко мне ее, сердце рвется. Я ее прижала, поцеловала, тут и сон кончился. Проснулась, подушка от слез мокрая. Поняла, что ничего делать не буду, рожу дитя. Будь что будет. Володькиной жизни нету, какой он ни был, а пусть ребёнок за него живет. Жизнь за жизнь. А потом пошла я к командиру Иван Якимовичу, так и так, говорю, хотели пожениться, не успели, теперь вот живот у меня. Он, понятно, покричал несильно. И отправил домой. Мать-то, когда я с пузом прибыла, не ругала, а будто порадовалась. Потому, что на брата моего мы тогда уж похоронку получили. Ну, Ольга родилась, бойкая, крикливая, умненькая. Я так счастлива была потом, что не сделала зла ей. А уж потом, как стала в церковь ходить, увидела ту Женщину из поезда, из сна. Богородица это была, Царица Небесная.
Баба Нюра перекрестилась дрожащей старческой рукой. Еще минуту хозяйка и гостья молчали.
– Пальто-то твое выстиралось, поди, Аля, – тихо промолвила бабушка. Она дошла до ванной тяжелой походкой, вынула из машинки и встряхнула пальто, вручила его владелице. От грязи не осталось и следа.
– Вот бы душу так можно постирать, – ухмыльнулась гостья, обуваясь у порога.
– Алька, что задумала, не делай, – уже у двери баба Нюра крепко обняла Алевтину и перекрестила ее.
Осенний дождь с ветром безжалостно сбивал золотые листья на грязный асфальт. Аля сделала несколько шагов на проезжую часть, чтобы посмотреть, не приближается ли к остановке нужный автобус, и вздрогнула – прямо около нее резко затормозил светло серый джип. Дверца распахнулась.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: