Галина Пыльнева - В Лавре преподобного Сергия. Из дневника (1946–1996)

В Великий Четверг вечером уже служили утреню с чтением 12-ти Евангелий, а в Великую Пятницу днем был вынос Плащаницы и вечером – Чин погребения и все последующие службы. И вот некоторые чудесные детали (для несведущего человека многое ускользает от внимания): нужен хор, нужны люди, которых можно поставить за ящик, нужны свечи, просфоры, нужны люди, которые бы пекли просфоры, убирали храм. Поистине чудо, что за один день все смогли организовать! В Ильинской церкви был любительский хор, которым руководил Сергей Михайлович Боскин [10] Боскин Сергей Михайлович. Художник; регентовал и читал на первых службах открытой Лавры. Впоследствии протодиакон. Автор воспоминаний о Лавре. См. примеч. № 20. . Сам он в юные годы был послушником в Зосимовой пустыни. Он хорошо знал традиции и напевы Сергиевой Лавры. Его хор из любителей и стал первым лаврским хором. Незадолго до открытия к отцу Гурию пришла женщина и принесла канцелярскую папку. Она сказала, что у нее после закрытия Лавры жил последний наместник архимандрит Кронид [11] Кронид (Любимов; 1858–1937; память 27 ноября /10 декабря), архимандрит, преподобномученик. Наместник Лавры в 1915–1919. После ее закрытия был оставлен как староста охраны до 26 января 1920. В 1920–1922 жил в с. Братовщина у старосты храма, в 1922–1926 – в Гефсиманском скиту, в 1926–1929 – в Параклитском скиту, в 1929–1937 – у Кокуевского кладбища. Расстрелян в Бутово. Причислен к лику новомучеников Российских в 2000. . Он дал ей эту папку на хранение, сказав: “Передай ее следующему наместнику”. Отец Гурий открыл ее. Там был антиминс Успенского собора [12] По воспоминаниям С. М. Боскина, также бывшего очевидцем и участником всех описываемых событий, антиминс Успенского собора, сохраненный архимандритом Кронидом, передал отцу Гурию Т. Т. Пелих – будущий протоиерей Тихон (1895–1983), который, проживая в Загорске, был духовно близок к преподобномученику Крониду. .

Во время войны ураганом снесло главный крест с Успенского собора. Еще до открытия Лавры музей отреставрировал крест. И вот накануне подъема креста пришел к отцу Гурию старший рабочий Баринов и сказал: “Я человек старый, помню, с каким торжеством в прежнее время ставили крест наверху храма, совершали молебствие. Вы освятите мне иконочку и дайте, я вделаю ее в крест”. Отец Гурий совершил чин поставления креста перед малой иконкой преподобного Сергия, освятил ее и отдал Баринову, который вделал ее в середину креста, и таким образом Успенский собор был увенчан освященным крестом. В другое время пришел к отцу Гурию некий Константин Иванович [13] Константин Иванович Родионов родился в Ростове Великом, с юности учился звонить на колокольнях Ростова и ТСЛ. и сказал: “Я – последний в Лавре звонил перед ее закрытием, разрешите мне и начать звон”. Так и звонарь нашелся.

Прмч. архим. Кронид (Любимов); последние годы жизни

Жила тогда в Загорске схиигумения Мария [14] Мария (ок. 1880–1961), схиигумения. В возрасте 16 лет поступила в женский монастырь. В мантию пострижена в 1900 году с именем Арсения во Владимирском монастыре г. Вольска Саратовской губ., где затем была настоятельницей. После октябрьского переворота вместе с несколькими сестрами-послушницами проживала в г. Загорске в небольшом домике. Матушка имела много духовных чад, которые часто приезжали в Загорск, обращаясь к ней за помощью и советом. Ее домик становился приютом для разогнанных из обителей монахинь. Многие отмечали прозорливость матушки и вместе с тем – необычайную простоту и детскую наивность. За советом к ней обращались не только миряне (в том числе и верующая интеллигенция), но и священники, среди которых были и катакомбные, в частности архимандрит Серафим (Батюгов), протоиерей Петр Шипков. О ней см.: Досифея (Вержбловская), мон. О матушке Марии // Василевская В. Я. Катакомбы XX века. Воспоминания. М., 2001. С. 279–306; Басин И. В. Схиигуменья Мария и подпольный женский монастырь // Cristian!ox. Рига, 1998. Вып. 7. . Ее послушницы взялись печь просфоры, артосы, хлебцы. Отец Гурий жил тогда у церковного старосты Ильинской церкви Ильи Васильевича. Он очень помог Лавре на первых порах свечами, гарным [15] Гарное масло – так в просторечии называли лампадное масло. маслом, кадильным углем, ладаном, обеспечил необходимыми рабочими и материалом. В то время все очень трудно было достать. За свечным ящиком поставили Ивана Сергеевича Булычева, верующего человека, сопровождавшего схиархимандрита Илариона. В алтаре прислуживать стали Игорь и я. Храм убирали верующие загорчане».

«В 1916 году в газетах было опубликовано сообщение о пожаре в Троице-Сергиевой Лавре, во время которого сгорели мощи преподобного Сергия. Дело было так: до 1916 года мощи были нетленными. Их обкладывали ватой, которую раздавали верующим в благословение. Случилось так, что гробовой иеромонах (тот, которому благословлялось стоять у мощей преподобного Сергия и служить молебны) не заметил, как в раку попала искра от свечи. Уходя на обед, он закрыл крышку раки. Искра при малом доступе воздуха тлела в вате, и вата потихоньку загоралась. Когда иеромонах вернулся, открыл крышку, вата вспыхнула и тут же все загорелось. Остались лишь кости. Это было промыслительным попущением.

В 1918 году декретом Ленина была организована комиссия по обследованию и изъятию мощей. Очевидцы рассказывали, что комиссия, обследовавшая мощи преподобного Сергия, установила несоответствие черепа скелету. Они принадлежали разным людям. Агитаторы на площади кричали об обмане монахов, выставляя этот факт. Мощи преподобного Сергия не раз вывозили в Москву, выставляли в Трапезной церкви, где был устроен клуб, где пели и плясали, веселились, как и везде в клубах. Перед войной мощи Преподобного снова поместили в его раку в Троицком соборе.

В Великую Субботу 1946 года мощи преподобного Сергия были переданы во вновь открывшуюся Лавру. Весть об открытии Лавры молниеносно облетела все окрестные места. Из Москвы и окрестностей поехали верующие в таком количестве, что каждый день огромный Успенский собор на Страстной был более чем полон.

Когда сообщили о том, что можно взять мощи и перенести в Успенский собор из Троицкого, который оставался еще в ведении музея, прекратили доступ народа с куличами и пасхами в Лавру. Их направляли в Ильинскую церковь. Милиция закрыла ворота. Казалось, что всех удалили с территории Лавры. Народ насторожился, куда-то попрятались многие. Отец Гурий и с ним все духовенство, взяв десять человек рабочих, отправились в Троицкий собор за мощами. Переносить решено было вместе с ракой (ее пожертвовал Иоанн Грозный, и весит она 60 пудов, потому и потребовались рабочие). Отец Гурий прислал Игоря взять епитрахили для священнослужителей. Иван Сергеевич и я оставались в соборе. И вот из Троицкого собора показалось шествие: шли рабочие, несшие раку, диаконы и священники. Иван Сергеевич зажег охапку свечей. И только показалось это шествие, как вдруг из закоулков хлынул народ. Милиция не смогла удержать напора, и вскоре вся площадь наполнилась народом. Иван Сергеевич и я стали охапками раздавать свечи, и народ мощно запел: “Ублажаем тя, преподобне отче наш Сергие…”. С этим пением среди моря горящих свечей внесли раку с мощами Преподобного в Успенский собор, отслужили сразу же молебен Преподобному. Собор наполнился народом. Раку поставили справа – на ступеньки у южной стены собора. Духовенство разошлось, и мне пришлось для порядка встать у раки вместо гробового иеромонаха. При предаче мощей оказалось, что были оторваны петли у крышки, одной совсем не было. Назначенный в помощь отцу Гурию отец Иларион был прекрасным мастером по металлу. Он своими руками сделал петли для раки. Впоследствии Патриарх пожертвовал для сени малиновую парчу с золотом и две художественные колонки от Царских врат XVII века, из которых была первоначально устроена сень у правой колонны впереди, затем ее перенесли на правый клирос.