Андрей Ткачев - Вхождение в Церковь. Первая ступень: Воцерковление

Уходит здоровье, чтобы уже не возвратиться; уходят друзья и родственники; проходит время, не умеющее течь вспять. Когда все важное прошло мимо, помахав ручкой, ужас этого простого слова «поздно» рождает плач и скрежет зубовный. Звуками этими будет полна злая реальность преисподней…

Но пока листаются эти страницы, пока глаза бегают по строчкам, а за окном по небу плывут облака, еще не «поздно». Сейчас продолжается, тянется привычное «потом». Потом я постараюсь исправиться, потом начну бороться с грехами, беречь жену, воспитывать детей, думать о Христе… Потом, потом, потом…

Эта книга о том, когда «потом» заканчивается и начинается «здесь и сейчас».

Можно очертить грубо два типа личностей. Например, вы встречаете человека, который убежден, что святости вообще нет, что каких-то таких запредельных высот не бывает, да и вообще иной жизни не может быть, потому что жизнь – это предельно просто: игра химии, гормонов, денег, страстей, случая. Вы пытаетесь с таким человеком о чем-то говорить и вдруг понимаете, что нет коммуникации, вы говорите на разных языках. Это один вариант. А второй вариант – когда вы встречаете человека и он дает понять: «Да, я верю в то, о чем ты свидетельствуешь, я знаю, что так и есть». – «Ну так что, пойдем?» – спрашиваете вы, но он отвечает: «А можно потом? Я чувствую, что не готов еще». Тут можно надеяться, что этому человеку возможности будут умножены. Человеку, который соглашается с наличием святости и иного мира, человеку, который признает свое фактическое недостоинство, бывает боязно менять свою жизнь немедленно. Добрый плод уже зачат в душе его, но еще недоношен, чтобы родиться. Думаю, надо иметь уважение к робости подобного человека.

Ведь слово «потом» неоднозначно. Оно может иметь конструктивный и деструктивный смысл. Про деструктивный мы уже сказали выше – постепенное превращение в «поздно». Но бывает и «правильное» отлагательство. Отложенная мысль. «Я потом приду. Я знаю, в мире есть смысл и красота, знаю, в Церкви есть святость. Но я пока не готов это вместить. Я обязательно доберусь туда потом…» В этой мысли есть признание немощи, то есть смирение. Оттого она вызывает сочувствие.

Правда, сложность в том, что мы напрочь лишены возможности определить, в какой степени готовности мы находимся. Адекватно дать оценку своему состоянию мы не в силах. В состоянии ли человек сам в себе разобраться? По большей части за отказом идти к Богу может стоять просто трусость. И нужно понимать, что труса сделать храбрым – это великое искусство.

Какой можно сделать вывод? Того, кто в ответ на призыв к молитве, покаянию, приходу в храм говорит «потом, не сейчас», тянуть не надо. Нужно признать, что не может человек только своими силами, без помощи Бога, врачевать другого человека. Надо дать Богу место и время. Ему, Премудрому, доступна педагогика обстоятельств. Язык повседневных событий – именно тот язык, которым Господь разговаривает с людьми. Стоит быть внимательным ко всему происходящему, ибо это форма диалога с Тем, Кто нас создал.

Festina lente – так говорили древние римляне, мудрые люди: спеши, но медленно. Наверное, это и есть рецепт прихода в Церковь. Ведь чтобы сделать шаг, нужно… остановиться.

Festina lente – так говорили древние римляне, мудрые люди: спеши, но медленно

Сегодня «вечные», бытийные вопросы заслаиваются таким уровнем внешней шелухи, что будто бы и вовсе исчезают. Человеку очень трудно пройти внутрь себя. Ему не до себя – то есть ему, казалось бы, только и есть дело, что до себя, но не до настоящего себя. Он боится заглянуть внутрь, туда, где ему придется снять покров с «портрета Дориана Грея»: отдернуть занавесочку и увидеть подлинное «я». Слишком много страхов, задавленных страхов, среди которых – страх встречи с самим собой. Человек может заниматься чем угодно, лишь бы только не заниматься самым главным. И хотя многие привычно жалуются на суету и перегруженность, но нередко внешняя суета втайне любима, поскольку очень кстати отвлекает нас от важных вопросов.

Нужно остановиться. У пророка Иеремии читаем: «Остановитесь на путях ваших и рассмотрите… где путь добрый, и идите по нему, и найдете покой душам вашим» [1] Иер. 6: 16. .

Остановимся, сядем, услышим. Помните Христа в гостях у Марфы и Марии? Марфа бегает, Мария сидит. Мария сидит не потому, что она лентяйка, а потому, что ей хорошо сидеть и она понимает: в этот момент надо сидеть у ног Мессии. Смотреть на Него снизу вверх любящим взглядом и ловить каждое слово. Причем Мария не говорит Иисусу: «Скажи сестре, пусть и она сядет!» Мария просто молчит и слушает. А Марфа не только бегает, но еще и сетует: что ж сестра сидит, пусть мне помогает!

Пока бегаем – никогда не услышим. Вот прийти в Церковь – это и есть остановиться.

У протестантов можно прочитать много таких вот историй: «Я был пьяницей, валялся под забором, курил, ругался матом. Конечно, обо мне печалилась вся семья и я был изгоем общества. И вдруг я услышал проповедь – и поменял свою жизнь. Иисус спас меня, Иисус вошел в мое сердце, теперь я конечно же не пью и не курю и даже не выражаюсь матом. Я стал полной противоположностью тому, чем был год назад! Теперь я всем проповедую то же». Вот в принципе одна из типовых протестантских историй обращений, которая может быть тиражирована миллионами экземпляров под разными именами. Ничего намеренно плохого в этих историях нет. Просто они шаблонны и рисуют слишком простую картину. Дескать, был без Бога – было все плохо. Услышал проповедь, стал жить с Богом – стало все хорошо.

Господь ловит нас, когда мы находимся на грани

Нам, православным людям, стоило бы проработать какой-то свой массив историй обращенных людей. Мы получим картину более живую, более драматичную, сложную и богатую на сюжеты. В нее может быть вплетена вся пестрота жизненных событий: война, роды, ушедший муж, изменившая жена, болезнь ребенка, смерть родственника, случайная встреча, неожиданная служба, которую посетил человек в церкви. Мы тоже смогли бы выделить из этих историй какие-то серьезные принципиальные линии. Линия критическая, крайняя, например: ушел сбрасываться с моста и… Господь ведь на краю ловит людей. Я действительно слышал такие истории от самих участников: человек шел бросаться с крыши, и его остановил Господь. Буквально остановил. С этого момента жизнь двинулась в иную сторону.

Есть и промежуточные, «серединные» сюжеты, когда критической ситуации не было, но просто было очень плохо. Есть сюжет «встречи» – когда встретил, узнал, поговорил, услышал, понял, почувствовал… Или бывают такие периоды, когда вообще ничего не предвещает перемен в жизни: было обычное утро, человек собрался на работу, надел пальто и шляпу, вышел из дома и вдруг… Все, как у Клайва Льюиса [2] Клайв Стейплз Льюис (1898–1963) – выдающийся английский и ирландский писатель, ученый и богослов. Известен своими работами по средневековой литературе и христианской апологетике а также художественными произведениями в жанре фантастики. (Здесь и далее примеч. ред .) : «был настигнут радостью».