Александр Петров - Странствующий

– А кто же спасается? – спрашиваю.

– Смотри.

И тут мне открывается, как над всеобщим безумием огненного шторма – белыми кораблями плывут дивной красоты церкви. Они несравненно красивее и совершеннее тех каменных строений, которые мы посещаем. Я, кажется, понимаю: это храмы Небесного Иерусалима, земными проекциями которых являются наши. Внутри белых кораблей стоят люди и с радостью возносят молитвы Господу. Это дети Царствия Небесного. Они члены Церкви Христовой, которую «не одолеют врата ада», сжигающего неверных огнем. Сейчас мне предельно ясно: только православные имеют истинную радость – великую радость спасения во Христе.

После таких откровений не нужно меня тащить в храм. Я вхожу в него, как в небесный корабль, где даже пыль под ногами свята. Перед литургией прихожане пишут записки и ставят свечи. Как все это с виду буднично… Тихо и спокойно… Обхожу старинные иконы. После поклона и приближения каждая икона тысячами молитв говорит со мной. Существует слово «намытый» – это что-то свежее, сияющее, у мамы на руках, с румянцем во всю щеку. Здешние же храмовые иконы «намолены» – это когда впитавшие в себя тысячи молитв, поклонов, целований святые образы делятся с тобой теплым незримым светом, от них исходящим.

Под монотонное чтение часов становлюсь в очередь исповедников. Вспоминаю слова одной проповеди: церковь – это лечебница, в которую идут для исцеления. В больнице делают прививку и мы переносим в легкой форме смертельную болезнь, чтобы не погибнуть. Исповедь – как бы «прививка», легкое, щадящее подобие Страшного Суда. Кому-то это дано ощущать больше, кому-то – меньше. Мне сегодня везет: соседи по очереди сосредоточены на покаянной молитве. А батюшка у аналоя весьма строг.

«Глубоко сердце человека, и кто познает его», «Царствие Небесное внутрь вас есть» – эти таинственные слова остаются для меня загадкой и не дают покоя. Прошу Ангела объяснить мне это. Добрый наставник кротко соглашается.

Путешествие внутрь сердца начинается с очищения. «Нельзя нечистому войти в Царствие Небесное, – говорит Ангел. – Сердце человека – суть его. Если внешнее сердце подвластно врагу, то центр его неприступен для греха. Там, в центре сердца человека, располагается огонь Света, в котором сгорает все нечистое. Очистись добрым огнем покаяния. А чтобы пламя стало поярче, я помогу тебе памятью смерти».

Итак, я на коленях. Мою голову покрывает епитрахиль и ладонь священника. Обычное начало, с некоторых пор ставшее пугающе дежурным, меняется. Я стою на крохотном пятачке твердой земли. Подо мной зияет огромная бездонная пропасть. Пространство вокруг превращается в чуткий Слух. Каждое слово взрывается и гремит, перекрывая ритмичную канонаду сердца. «Исповедаю… Господу… Богу… моему…»

Перечисление грехов сопровождается созерцанием тех адских адресов, куда с их помощью попадает грешник. Память выбрасывает наружу новые и новые грехи, забытые и неведомые. Они выходят из души и собираются в черное зловонное облако вокруг меня. Сначала бесформенное, оно постепенно обретает очертания страшного существа. Никогда не доводилось видеть, но я узнаю его – это вечная смерть. Не будь на голове епитрахили, это чудовище, верно, поглотило бы меня. После моих «раскаиваюсь, прошу простить и разрешить» священник произносит разрешительную молитву. В это время смерть вспыхивает и сгорает бесследно: ни дыма, ни пепла.

Облегченно встаю с колен, горячим и мягким. Прикладываюсь к прохладным Кресту и Евангелию. Беру благословение на странничество. И получаю его на удивление просто.

– Порадовал ты сегодня Господа, – говорит суровый священник с неожиданно доброй улыбкой.

Благодарю, отхожу от аналоя. Стою и смотрю на Престол в алтаре, как первый раз. Удивительное таинство – покаяние! Только минуту назад я был переполнен грязью и не мог представить себе, как можно жить без грехов, которые срослись со мной. И вот я стою чистый, будто заново родившийся, и мне непонятно другое: как мог я жить так грязно и носить в душе тяжкий груз нечистот. На душе – опьяняющая чистота и легкость. Это дар, непостижимый и богатый, потому что не за что получен, лишь за один малый шажок к Богу. Как легко быть чистым, и как легко благодарить за это Подателя чистоты.

Приближаюсь к распахнутым Царским вратам. Чувство величественного и страшного Присутствия нарастает. Слова Иисусовой молитвы сначала заполняют сознание, потом все существо, затем овладевают всей моей вселенной. Никогда еще молитва не струилась так легко – это Ангел помогает: сильный луч направляется в сердце. По нему льется, упруго течет молитва.

Мое старание вознаграждается вливанием свежих сил, укрепляющих меня в изнеможении. От Престола, окутанного ароматной кадильной дымкой, льются волны невыразимой доброты. Словно любящий сильный отец принимает из материнских рук меня, умытого младенца, не ведающего собственного греха, и обнимает мощными бережными руками.

Смолкают громкие звуки, утихают сильные чувства, замирают резкие движения – мир сходит в сердце. Время встает и разливается полем до горизонта. Здесь живут цветы и травы, радуга на струях летнего дождя и синее небо, детский смех и жужжание пчел. Здесь искрятся глаза влюбленных и улыбки матерей, звучат стихотворные рифмы, оживают дивные картины художников и ласкает слух нежная мелодия.

Блаженный отдых на поле душевном внезапно нарушается нарастающим грозовым шквалом. Битва продолжается.

Молитвенный круг обороняет меня от злобных атак оживших страстей. Они, будто ночные грабители, выползли из темных укрытий. По мере углубления в сердце страх нарастает. О, ужас! Неужели этот зверинец мой? Эти гнусные существа, которые воют и рычат, рыдают и пищат… Извиваются, тянут ко мне когтистые лапы и целятся клыками… И вся эта мразь – население моей души! Нет, Господи, сам я тут абсолютно бессилен. Только Вседержитель, имеющий безграничную власть и силу, по любви к немощному Своему созданию способен справиться с этим рассадником зла. Вот уж поистине «Путь человека – есть путь из бездны». Сколько же мне предстоит с этим сражаться!..

Иисусова молитва надежно ограждает меня невидимой броней. Восемь слов, наполненных мольбой о помиловании – вращаются мощным сверлом, вгрызаясь в корни страстей. Никогда не думал, что моя молитва может так разогреться. Сейчас она – спасение, последняя надежда, жизнь, в конце концов! Она пробивает узкий тесный путь. Дороги назад нет, поэтому с упорством каторжника, ползущего по тесному подкопу на волю, продираюсь вперед, к спасению. «Узкий путь ведет в Царствие Небесное». Мои плечи ободраны в кровь, кожа клочками повисает на острых выступах узкой каменной норы. «Отдай кровь – прими дух», – укрепляюще доносит прохладный ветерок. И я лезу, продираюсь, протискиваюсь вперед.