Константин Рассомахин - Духовная грамота

Даже доверенным лицам

Это нельзя рассказать.

Каждое слово – печать,

Каждое имя – граница.

Даже любимой – ни звука,

Дескать, откуда рубцы?

Выжил – и в воду концы.

Каждая рана – наука.

Ни на алмаз, ни на бронзу

Не разменяю урок.

Каждая ссадина – в срок,

Каждая кара – на пользу.

Колчан и стрелы за спиной,

И шорохи вокруг.

Повсюду следует за мной

Мой старый добрый друг.

Куда бы путь мой ни лежал,

Везде со мной мой паж,

Везде с собой несет кинжал

И лук мой верный страж.

Неуязвим, неуловим,

Невидим для врагов

Мой добрый Робин-херувим,

Приятель с детских снов.

Его невидимая власть –

Не просто болтовня.

Попробуй кто-нибудь напасть

Иль фыркнуть на меня.

Попробуй сзади подойди

Иль западню устрой,

Узнаешь, как за мной глядит

Мой Робин, мой герой.

Тому, кто радость дарит мне,

Мой лучник – брат и друг.

А если кто со мной в войне,

Тогда врагу каюк.

Неустрашим, необорим,

Смекалист и хитер,

Мой храбрый Робин-херувим

Любому даст отпор.

Он любит в темноте гонять

Котов, собак и крыс

Иль пьяниц горьких попугать:

«Эй, ты, прямей держись!»

Мой славный ратник – не бандит,

А добрый бедокур.

Меня в дороге веселит

Мой Робин, балагур.

И этот радостный мотив

Деревья и поля

Мурлычут тихо, подхватив:

Тра-ля, ля-ля, ля-ля.

Посвящается В.В.

Я с малых лет – мастак

Развязывать узлы,

Податель вечных благ

Издельям из ветлы.

Бечевки всех мастей

Спасать носили – мне.

Терпенье у людей

Устойчиво в цене.

Гирлянда, провода

Иль шерстяной моток –

Отец ко мне всегда:

«Распутаешь, сынок?

Ах, пальчики тонки,

Ах, глазик молодой,

Распутай узелки,

Будь добр, дорогой».

И мальчик расплетал,

И делал все, что мог,

И в злобе не шептал:

«Какой мне в этом прок?»

И мальчик мог весь день

В клубке концы искать.

Да просто было лень

И жаль веревки рвать.

И вот прошли года,

Промчались, пронеслись,

Да только вот – беда

Откуда ни возьмись,

Сижу всю ночь впотьмах,

Колдую, не спеша,

Да только вот в руках –

Не путы, а душа.

И все былое суть

Один сплошной должок.

И ведь не полоснуть

Ни словом, ни ножом.

Ах, как же вязь мелка,

Как сложен узелок!

Работа – на века,

А времени – чуток.

Ах, сколько же узлов,

Трудов – невпроворот!

Но благо, что пошло

Умение в зачет.

И, в общем, все путем,

Находятся концы,

И глаз еще остер,

И пальцы – молодцы.

И вера, чуть дыша,

По-прежнему жива.

И благо, что душа –

Все та же бечева.

Что делаю – беду ли кличу,

Прилаживаю ль к ветру нос,

Я – все же не стрелок, я – пес,

Я – зверь, учуявший добычу.

Куда меня бы ни вело,

Везде я чувствую ведомость.

Я – только средство, на крыло

Нацеленное, будто компас.

И мне пора бы перестать

Носиться по степи и, лая

На тишь неведомого края,

Себя охотником считать.

Не лапой давят на курок,

Не псы выносят приговоры.

Со мной – Хозяин мой, который

Меня ведет за поводок.

Я родился и рос на костях Золотой Орды,

На бедовом градусе северной широты,

Где стрибоги и рамы, свои возведя аркаимы,

Побросали их вдруг – червем да чертями теснимы.

Наша степь, впитавшая кровь, словно скорби – бумага,

Сдобрена ворожбой, и, вдыхая чар этих брагу,

Я бреду впотьмах, собирая в копилку беды,

Тайный смысл которых, увы, никому неведом.

Я здесь был, и я есть, и еще сотни раз здесь буду.

И зачем это мне? Как суда пропадают в Бермудах,

Я исчезну опять. Навсегда моя карта бита.

Почему от меня все ключи и лазейки скрыты?

Я родился и рос в степи без конца и без края,

И куда я иду и откуда вышел, не знаю.

Имена своих близких перебирая всуе,

И рожден я здесь, и умру я здесь вхолостую.

Я родился и рос в захолустье спутанных судеб,

Расплести которые, нет, не способны люди.

Вы, могучие боги, вы, прекрасные девы,

Вы, стрибоги и рамы, герои и маги, где вы?

Как все в сущем запутано, и как мало в нем весим

Мы, разбросанные по временам и весям!

Мы, блуждающие бесцельно от смерти до смерти,

По просторам ничьим и прекрасным, мы, черви да черти.

Не рыдать и не злиться.

Не понять – ну и что ж?

Не журавль – так синица

За здорово живешь.

А спроси себя честно:

Ты к иному готов?

В насажденьях небесных

Понатыкано дров!

Поисхожено тропок,

Поначитано книг.

Ну и что, что с пеленок

Мчишь на перекладных?

Ну и что, что усталость?..

Поспешишь – насмешишь.

Ученичества ярость

Ослепительна лишь.

Так давай же отставим

Не на год, не на два

Все манящие тайны,

Все чудные слова.

Так узнай, что пытливость

Сверх предела есть грех.

Простота копотлива.

Жизнь мудрее нас всех.

Глянь, какая дорога!

Тихо, с песней иди.

Не обгонишь ты Бога.

Бог всегда впереди.

…И вот, оставшись в темноте,

Но ощущая, как зияют

Любовью раны на кресте,

Христос ко Господу взывает.

И ни Пророк, ни Серафим

На помощь Агнцу не взметнулся,

И из Престолов ни один

На небесах не шелохнулся.

И все тускней, слабее свет,

И громче боль. Что происходит?

Приказа нет. Приказа нет,

Хоть Ангелы – давно на взводе.

…И Мать, рыдая под венцом,

О чем-то все молчит с Отцом.

Ох, как же мне, ребята, повезло!

Меня к себе взял мастер метабоя

Овладевать сложнейшим ремеслом

Защит от уличного мордобоя.

Кулак у человека, как фугас,

Уж если влепит, так пиши – пропало.

Видали б только вы, как люпит нас

На тренировках наш сенсей бывалый.

Направо и налево, там и сям

Втыкает нам, мочалит нас, как груши,

Не хуже, чем актер Щас Как Вам Дам,

По почкам, в челюсть, по мозгам и в душу.

Излюбленный у мастера прием,

Чтоб медом жизнь не думала казаться,

Зовется «ход по голове конем».

Учитель наш – любитель провокаций.

Бывает, новичок к нам в зал войдет

И ручку тянет, мол, здорово, дядя.

А он ему ладошку как сожмет

И улыбается, в глазенки глядя,

И ждет, ну, как себя проявит тот,

И жмет ему сильней и крепче руку,

Пока молокососа не прорвет,

И с ходу – в зубы, и пошла наука.

Вот так и начинаются у нас

Без всякой болтовни и подготовки

И продолжаются примерно час

Без правил и пощады потасовки.

Выходишь после взбучки сам не свой –

Так и стоит перед глазами идол,

Идешь себе на костылях домой

И думаешь: «Блин, во, учитель, выдал!»