Владимир Серкин - Шаманский Лес

Тревожно, не спится. Прибрался, написал план статьи, читал. Бубен продолжал гудеть. Стал читать свои доморощенные мантры. Тексты не важны, важен смысл и настрой. Бубен как бы прислушивался, стихал. Но едва я прекращал произнесение мантр, гудение возобновлялось. Вскоре я привык и занялся своими делами.

В сумерках пришел, наконец, Шаман. Не раздеваясь и не задавая вопросов, он подошел к Бубну, снял его со стены. Гудение прекратилось. Минут пятнадцать Шаман постукивал пальцами по Бубну, извлекая звуки, похожие на гудение. Внимательно прислушивался. Затем повесил Бубен на место. Бубен молчал.

— Что это было?

— Дух Огня передал сообщение.

— А не Дух Воды?

— Не ерничай. Не у всех Духов есть чувство юмора.

— Да я не хотел никого обидеть.

— Это не обида, скорее выражение отношения.

— К чему? Какого?

— Что ты делал перед этим?

— О, о-очень важное дело — лег спать.

— Вынул Затычку?

— Да.

— Это ж насмешка, и большая честь для тебя.

— Насмешка над боязнью угореть?

— Да.

— А в чем же честь?

— С тобой начинают общаться.

— Что мне теперь делать?

— Как и со Льдом. Веди себя как обычно. Но будь теперь корректнее и предупредительнее с Огнем. И в мыслях тоже.

03.01.99

Несомненно, Шаман — не атеист. Но и не придерживается никакой из мировых религий. К Духам народов Севера относится уважительно, но не более. Может быть, у него своя концепция?

— У тебя есть религиозные убеждения?

— В целом — есть.

— Какие?

— Я же — шаман. (Смеется).

— Ты общался с продвинутыми представителями культов, знаком с каноническими текстами?

— Да.

— Почему же тебя интересует примитивный шаманизм?

— Шаманизм - самая древняя форма религиозности. Даже официально — более шестидесяти тысяч лет. При кажущемся примитивизме, шаманизм более интегрален, чем современные дифференцированные религии.

— Почему ты так уверен в этом?

— Большинство религиозных учений, развивая одни аспекты, утеряло другие.

— Но была ли в столь древнем шаманизме духовность?

— Если бы высшие силы не стремились себя проявить с древних времен, сегодня не было бы развитой духовной жизни.

— А в чем видишь ограниченность учений?

— В гордыне.

— Как это?

— Когда учение объявляет только себя абсолютно истинным, а все другое - ложными, оно впадает в гордыню.

— Но во многих развитых конфессиях есть высокообразованные и высокодуховные люди. Они мыслят и чувствуют не интегрально?

— На высоких ступенях в любой религии человек начинает быть целостным и понимать ограниченность частного.

— Почему же они об этом не заявляют?

— Кого не слышат, кого не хотят слышать, кто считает, что не поймут, кто боится...

28.09.04

Жизнь общества Шаман описывает очень своеобразно. Например, он говорит, что с 2000 по 2004 жил в «темной полосе». Термин, насколько я понял, характеризует какой-то глобальный переменный процесс (темные и светлые полосы) в жизни общества.

— Почему «темная полоса»?

— Приходя в город через много лет, попадаю в светлую или темную полосы.

— Связано с уровнем жизни, порядка?

— С доминированием темных или светлых групп людей.

— Ну, отличить темные от светлых иногда очень трудно.

— Почему так думаешь?

— Нет критерия. Ни одежда, ни должности, ни уровень разговоров помочь не могут.

— Часто люди не замечают различий из-за их простоты.

— Есть простой критерий?

— Посмотри на наиболее успешных и пойми, почему считаются успешными.

— В разных группах разные критерии успешности.

— Есть общий один.

— Какой?

— Устремление к духовности или к свинье.

— Как это «к свинье»?

— При устремлении к свинье успешными считается те, кто комфортнее живет, слаще жрет и трахается.

— Да, даже и во многих властных структурах так.

— Но даже самым крутым не угнаться за хряком среди свинок в теплом хлеву.

— А почему «устремление»?

— За «победы» в жизненной гонке положен приз — достижение идеала в следующей. Индийцы называют это кармическим перевоплощением. Такие «победители» вновь родятся свиньями.

— Они же не хотят свиньями.

— Человек реально хочет не то, что он об этом думает, а то, что проявляется в его делах и поступках. По делам и по жизни его.

— А сейчас какая полоса?

— Светает.

08.11.97

В вопросах Шамана о Москве, Санкт-Петербурге, Риге и других городах чувствуется наличие своеобразной системы. Например, рассказы о проверке документов в Москве он слушал, зевая, а о магнитных картах долго расспрашивал и был недоволен неполнотой ответов; вопрос о ценах он считал несущественным, а то, что в метро стало меньше красивых женщин — очень существенным. Мою версию о том, что красивые женщины пересели в автомобили, он одобрил, а версию о конкуренции как основе ценообразования — высмеял. Его высокий уровень социальной компетентности при отшельническом образе жизни удивлял меня.

— У тебя есть паспорт?

— Спрятан возле города.

— Откуда?

— Море и горы дают все. Когда я нашел этот паспорт, его владельцу уже нельзя было помочь.

— А настоящий?

— Настоящие документы давно истлели.

— Ты где-то прописан?

— Зарегистрирован.

— Как это делаешь?

— В следующий раз ты немного поможешь мне и узнаешь.

— Как можешь знать, не бывая в городе?

— Знаю города также хорошо, как море или горы.

— Откуда?

— Я прожил в городах много дольше тебя и еще собираюсь жить в них.

— Как давно начал так жить?

— Сослали меня в Якутию еще как правого эсера. Я сразу ушел на Восток, к океану.

— Сам?

— Договорился с Фогельманом для работы в его группе.

— Но и здесь люди жили: Охотск, Ола, Гижига, Марково...

— И здесь достали. В двадцатых я имел бартер с японскими компаниями.

— Здесь были тогда японские компании?

— Пытались торговать и работать.

— Не помнишь какие?

— Чите-Шока, помню. Потом по именам владельцев шхун помню — Танака, Юзара, Кумакици. Смотри-ка, забыл некоторых.

— При Сталине тебе это, конечно, припомнили?

— При Дальстрое, вылечил одного старого несчастного особиста. Он сказал, что грозит за этот бартер.

— Что он сказал?

— Что на «Генри Ривере» везут «мое дело» с приговором.

— Он был прав?

— Компаньоны, которые не решились уйти, умерли в лагерях.

— Может они, действительно могли сообщить японцам что-либо стратегически важное?

— Конечно. Здесь была целая рота медведей и дивизия зайцев.

— Как ты ушел?

— На юг, потом на запад по Охотскому тракту. Советские им уже мало пользовались. В Олекминске купил документы.

— Что ты брал у японцев?

— Все. Даже купил жену.

— Японскую?

— Тогда это было обычно.