Даг Батчелор - Самый богатый пещерный человек

Целую вечность мы лежали на земле. Потом послышался шорох бумажного пакета. Я испуганно посмотрел на Эвана и увидел, что он, стараясь как можно меньше шуметь, достает из пакета банки с пивом.

— Что ты делаешь? — прошептал я, не веря своим глазам. «Возможно, его творческие способности подсказали ему какой–то отвлекающий маневр», — подумал я. Но он просто стал открывать банку. Пиво очень вспенилось, потому что мы сильно трясли его, когда бежали. Эван поднес банку к губам и сделал большой глоток.

— Уж если умирать, так пьяным, — тихо ответил мой приятель.

Жадно выпив вторую банку пива, он встал и начал выглядывать из–за кустов.

— Ушел! — громко прошептал Эван. Я осторожно поднялся, и мы стали на цыпочках пробираться к дороге, оглядываясь по сторонам в поисках укрытия на тот случай, если наш преследователь снова появится.

Мы увидели его метрах в ста тридцати вниз по дороге.

— Вон он сидит в своем пикапе! — произнес я в панике. Видимо, мужчина решил дождаться нас, догадавшись, что рано или поздно нам придется вернуться на дорогу.

— Смотри, едет какая–то машина! — едва дыша, сказал я Эвану. Мы наблюдали за ней с замершими от волнения сердцами, и вдруг увидели за рулем Дотти, одну из учительниц Пайнхинджа. Она везла учеников в школу. Выбежав из леса, Эван и я кинулись на середину дороги, размахивая руками и крича: «Стойте! Стойте!» Дотти пришлось остановиться, иначе машина задавила бы нас. Открыв окно, она сказала:

— Я не могу подбросить вас до школы. Свободных мест нет.

— Вы должны взять нас! — закричал я. — Видите вон там на дороге человека в машине? Он охотился за нами!

Мужчина завел пикап. Дотти моментально оценила ситуацию.

— Быстро садитесь! — поторопила она. Едва Эван и я забрались на колени к другим ребятам и захлопнули дверцу, машина рванула, и мы на бешеной скорости помчалась к школе. Чуть позже Дотти посмотрела в зеркало заднего вида, но нас никто не преследовал, и теперь можно было вздохнуть спокойно.

Некоторые из нас очень редко ходили в столовую, поэтому искали еду в других местах. Сначала мы совершали набеги на кухню и брали, что хотели, но однажды обнаружили на двери висячий замок. Тогда мы просто пробили тоннель в подвал, где хранились продукты, и стали таскать продукты оттуда. Сотрудники школы сменили замки, но о тоннеле так никогда и не узнали. Мы воровали так много продуктов, что в конце концов школа Пайнхиндж обанкротилась и ее пришлось закрыть.

Был ли я счастлив, имея такую «свободу»? Ничуть. Наоборот, это был один из самых жалких периодов моей жизни. Я не видел в ней смысла. В военной школе со всеми ее порядками мне было гораздо лучше, чем в этой свободной школе без всяких правил.

До нас доходили разные слухи о колониях хиппи и чудесном климате на юге Калифорнии. Там всегда тепло, даже зимой. Можно жить в палатке и питаться тем, что растет вокруг.

— Вот такая жизнь мне по душе! — сказал я Джею. — Хочу жить за счет даров природы и ни перед кем не отчитываться.

— Отличная мысль, приятель! — восторженно отозвался он. — Нам уже по пятнадцать. Мы вполне можем сами о себе позаботиться. Давай поедем и проверим это!

Во время весенних каникул мы добрались автостопом из Пайнхинджа до южной Калифорнии и разбили палатку в окрестностях Палм Спрингз. Однажды хиппи подвезли нас до города в своем старом фургоне.

— Где здесь тусуются? — спросил я. — Ну, понимаете… место, где можно пожить, перекантоваться какое–то время.

— Таквиц Каньон — вот куда мы едем, — ответил высокий бородатый парень. — Это довольно далеко от города, так что копы не будут доставать нас, и можно курить марихуану, пить пиво и шуметь сколько угодно. Выезжаем после обеда. Хотите с нами?

Мы с Джейем переглянулись и произнесли в унисон:

— Еще бы!

Хотя длина Таквиц Каньона составляет почти двадцать пять километров, большинство хиппи сразу направилось к устью Палм Спрингз покурить марихуану и просто убить время. Меня поразила красота этого места. Здесь, в отдаленной пустынной равнине, росли прекрасные девственные леса. Среди деревьев и трав по огромным гладким валунам каскадом спускался водопад. Он, словно живой, стремительно падал на скалы, а затем поднимался серебристым облаком. Когда солнечные лучи пронизывали капельки, возникала чудесная радуга. Неудивительно, что некоторые режиссеры снимают в этих местах свои лучшие фильмы!

Когда мы все отдыхали и курили марихуану, с каньона спустились мужчина и молодая женщина. Его длинные волосы добела выгорели на солнце, а темная, огрубевшая кожа и бесформенная борода напомнили мне горного козла. Я также заметил, что у него босые ноги. Интересно, как он может ходить без обуви, когда вокруг полно кактусов?

Молодая женщина лет двадцати — видимо, наполовину гавайка, наполовину итальянка — шла следом за ним. Ее красоту невозможно было не заметить — у нее были большие карие глаза, темные ниспадающие волосы и гладкая кожа оливкового цвета. На спине у женщины в специальном рюкзачке сидел забавный малыш. Его загорелая на солнце кожа резко контрастировала с белесыми волосами, которые стояли дыбом, будто ребенка только что ударило током. Как я узнал впоследствии, он родился в Таквиц Каньоне, и его назвали Теви Таквиц.

— Откуда вы? — спросил я мужчину. Он остановился и посмотрел на меня.

— Из дома.

— Вы чё, в горах живете? — я показал на каньон. — Ну… это… где у вас хата? — я попытался подражать жаргону хиппи.

— А, в пещере, — небрежно бросил он.

Я, городской парень, не мог скрыть своего изумления.

— Слушай, друг, мне бы так хотелось посмотреть твое жилье! Не возьмешь меня с собой, когда пойдешь обратно? — спросил я с надеждой.

— Будешь моим гостем, — согласился он. — Мы идем в город, чтобы попросить милостыню на улице, а потом купить продуктов. А еще хотим попытаться сбыть этих щенят койота.

Он показал мне двух очаровательных щенков.

— Помесь собаки и койота, — объяснил мужчина. — Наверно, мы будем проходить здесь обратно через пару часов, и ты сможешь присоединиться к нам.

Я с нетерпением ожидал их. Джей лежал на земле с полузакрытыми глазами, одурев от наркотиков и не понимая, что происходит. Когда они наконец вернулись, я пошел с ними, и мы стали подниматься по каньону.

— Меня зовут Джим, — сказал мужчина, когда мы гуськом шли по извилистой тропинке, — а это моя жена, Санни.

По дороге я задавал много вопросов, но вскоре пологий подъем сменился более крутой и каменистой тропой. Я так тяжело дышал, что уже не мог говорить, и только время от времени спрашивал:

— Еще далеко? Тогда Джим говорил:

— О, уже близко. Сразу за тем холмом.

Я видел небольшой холм впереди и думал: «Ну, такое расстояние я смогу осилить. Однако вскоре обнаруживалось, что Джим имел в виду гору, видневшуюся далеко впереди. Мне потребовалось совсем немного, чтобы понять, каким я стал слабым. Бросив военную школу, я начал курить, и не только сигареты. Марихуану курил и в тот день, что сделало восхождение еще труднее.