Рональд Данн - Когда небеса молчат

У него было четырнадцать тысяч мелкого скота; а начинал он с семи тысяч.

У него было шесть тысяч верблюдов; а начинал он с трех тысяч.

У него была тысяча пар волов; а начинал он с пятисот.

У него была тысяча ослиц; а начинал он с пятисот.

У него было семь сыновей и три дочери; а начинал он с семи сыновей и трех дочерей. Постойте, должно быть, я ошибся. У него было семь сыновей и три дочери… Нет, что–то тут не то. Он начинал с десяти детей, значит, теперь у него должно быть двадцать! Мне, наверное, попался неточный перевод…

Но в вашей Библии написано то же самое? Странно.

Постойте, я понял! У него действительно было двадцать детей: десять здесь и десять на небесах; потому что вы никогда не теряете тех, кто попадает в рай.

Вэнс Хэвнер был странствующим проповедником в течение долгих сорока лет. И женился он только в сорок — говорил, что ему нужно было все тщательно обдумать. Он так и не научился водить машину, но его жена Сара каждый раз подвозила его на очередное собрание на своем «Бьюике», если только они не ехали туда на поезде или самолете. Они были неразлучны. До 1973 года. В тот год Сара умерла.

Время от времени кто–нибудь сочувственно говорил Хэвнеру: «Я слышал, вы потеряли жену».

«Нет, — отвечал он, — я ее не терял. Я точно знаю, где она сейчас. А если вы знаете, где человек находится, значит, вы его не потеряли».

А потом он обычно приводил этот стих:

И последнее замечание. Господь сказал Елифазу, что гнев Его был на нем и на друзьях его за то, что они говорили о Боге неверно, не то, что Иов, и велел им принести за себя жертву. «Раб Мой Иов помолится за вас, и тогда Я приму жертву вашу, чтобы в гневе Моем не отвергнуть вас за ваши неправедные слова».

Удивительный момент: те, кто сильно страдает, могут спасать других.

Думаю, потом Господь пошел за сатаною, а тот, испугавшись, спрятался в каком–нибудь кусте. Но Бог все же отыскал его, говоря: «Выходи–ка, сатана, и заплати по счетам! Я выиграл пари. Говорил Я тебе, что Иов послужит Мне и даром, и Я был прав».

Мне бы очень хотелось, чтобы в один прекрасный день Господь мог указать сатане на меня и сказать: «Вот видишь, я же говорил, что сей человек послужит Мне и даром».

Однажды, несколько лет тому назад, я сидел в номере какой–то гостиницы с четырьмя моими знакомыми, которых считал людьми весьма благочестивыми. Мы обсуждали с одним издателем различные вопросы и темы, которых необходимо было коснуться в ближайшее время в наших книгах. Мы говорили о молитве, о самостоятельном изучении Библии, о семейной жизни и быте. В общем, ничего нового.

Наступило время обеда, все расслабились и заговорили, что называется, «не для протокола». Во внезапном порыве откровенности все четыре человека признались в том, что в настоящий момент они переживают тяжелый, темный период в жизни. Один сказал даже, что уже с полгода не чувствовал присутствия Божия. Другие, как оказалось, с трудом находили слова для молитвы и вообще не были уверены в том, что они делают и как. Все они продолжали проповедовать но воскресеньям, навещать больных прихожан, свидетельствовать заблудшим овцам, то есть совершать все те действия, которых от них, как от проповедников, ожидали люди. Но делали они это без ощущения присутствия Божия. Для одного из них все зашло так далеко, что он начал сомневаться в собственном спасении. И это, по его словам, было особенно тяжким бременем для него, поскольку он только что написал книгу об особенностях христианской жизни, которая разошлась огромным тиражом и имела бешеный успех у читателей.

Словом, все эти четыре человека блуждали во тьме. И для меня, признаться, это было хорошей новостью, потому что в то время я думал, что мне одному досталась такая доля.

Когда мы вновь собрались после обеда, было решено, что именно эта тема должна послужить основой наших будущих книг, поскольку раз уж мы все проходим через это, то и другие люди, наверное, испытывают нечто подобное. Однако эта идея так и осталась идеей, никто из нас не предпринял никаких действий по ее осуществлению — это была малоприбыльная тема.

Тьма, отчаяние, депрессия — неужели это вполне закономерные ощущения любого духовно развитого человека? Пророк Исайя думал именно так: «Кто из вас боится Господа, слушается гласа Раба Его? Кто ходит во мраке, без света, да уповает на имя Господа и да утверждается в Боге своем» (Ис. 50:10).

По сути говоря, Исайя утверждает, что богобоязненного и богопослушного человека можно узнать но тому, как он действует, находясь во тьме.

Исайя рисует перед нами странника. Вот он совершает свой путь, и вдруг свет вокруг него меркнет и мгла накрывает его. В древнееврейском тексте используемое выражение означает буквально следующее: «он идет в кромешной тьме, без единого лучика света, который мог бы указать ему дорогу». Когда вокруг светло, вы знаете, где вы находитесь и куда направляетесь, вы можете прочитать дорожный указатель и понять, как далеко вам еще идти. Когда светло, вы видите и те препятствия, которые встают у вас на пути, вы можете отличить друга от врага. Когда есть свет — есть знания, есть уверенность.

Во мраке же нет ничего. Вы чувствуете себя одиноким, покинутым, брошенным. В богословии для этого существует специальный термин: Deus Absconditus, то есть «Бог Сокрытый». Ричард Фостер называет подобное ощущение «Сахарой в сердце». [59] Richard Foster, Prayer: Finding the Heart's True Home (San Francisco: HarperCollins, 1992), p. 18. А Иоанн Креста описал это состояние как «темная ночь в душе».

«Темная ночь в душе» — это когда ваши многочисленные «почему?» остаются без ответа, когда привычные источники благодати — молитва, служение, песнопение — не могут поднять ваш сломленный дух, когда вас не трогают никакие проявления духовности, когда проверенные формулы, почерпнутые вами на семинарах и проповедях, внезапно становятся пустыми и бессмысленными, когда в вашей жизни случаются события, за которые вы не в состоянии прославить Бога и о которых вы не способны даже молиться. Вы можете проклинать дьявола, клясться на крови, обвешиваться чесноком в надежде отпугнуть от себя всякую нечисть, — но ничто не в силах вырвать вас из этой непроглядной тьмы.