Рональд Данн - Когда небеса молчат

Помните того слепорожденного, о котором я вел речь в одиннадцатой главе? Я еще сказал тогда, что здоровый человек не послужил бы в тот день Христу нужным образом. Чтобы явить пароду дела Божий, Ему требовался человек с неотвеченными вопросами в жизни.

Года три назад пропалывал я как–то клумбу у дома моет отца. Не знаю, как у вас, но ко мне самые великие откровения чаще всего приходят не тогда, когда я сижу запершись в комнате и молюсь, а когда я занимаюсь обыденными повседневными делами, например прополкой клумбы. Так или иначе, но за той размеренной работой я размышлял о последних двух годах моего служения. И мне вдруг пришло в голову, что всю мою деятельность этого периода можно охарактеризовать одним словом. Я не сам его придумал, его употребляли люди, приходившие слушать, как я проповедую. Это слово — поддержка. Раньше я не задумывался над этим, но в последнее время многие церкви, находящиеся без пасторской опеки, не раз предлагали мне приехать к ним на богослужение, потому что им было плохо, они нуждались в поддержке. Я не задавался целью сделаться проповедником поддержки и утешения. Все получилось само собой. Но самое удивительное во всем этом было то, что эти проповеди, которые поддерживали и вдохновляли стольких прихожан, я готовил в самые мрачные и тяжелые годы своей жизни. Пойди разберись.

Иногда тьма может иметь вполне объективные причины и вполне конкретного виновника в вашем же лице.

В первые годы нашей с Кай женитьбы, когда дети еще были маленькие, мы считали самым счастливым отдыхом поехать куда–нибудь в отдаленное место, поселиться в мотель на пару дней и проводить круглые сутки у плавательного бассейна, прерываясь только на обед и ужин в близлежащем ресторанчике. Сейчас это кажется несколько странным, но в то время лучшего времяпрепровождения мы не желали. Не много же нам нужно было для счастья.

И вот однажды летом мы поехали в отпуск. Сначала мы недолго погостили у родителей Кай в Литтл Роке, штат Арканзас, а потом отправились в Хот Сирингс и сияли номер в мотеле. В Хот Спрингсе есть немало интересных мест, которые можно посмотреть, и дел, которые можно поделать, однако не думаю, что у нас было достаточно времени на это между походами в бассейн и в ресторан. Кому нужны все эти достопримечательности, когда вы можете с упоением плескаться в чистой и теплой воде?

К сожалению, мне пришлось уехать в Даллас чуть раньше остальных, так как предстояло подготовиться к проповеди. Я вернулся домой около полуночи. Стояла тихая, душная августовская ночь. Я открыл дверь и привычно щелкнул выключателем. Света не было. Должно быть, перегорела лампочка. В комнате было ужасно жарко. Я с досадой подумал, что надо бы проверить фрион в кондиционере. Спотыкаясь в темноте, я пробрался к столу, нащупал лампу и нажал кнопку выключателя. Света не было. Я понажимал на нее несколько раз, но тщетно. Света не было. После всех моих бесплодных усилий я с неохотой смирился с мыслью, что у нас отключили электричество. Неудивительно, что в комнате стояла такая духота! Я отыскал в шкафу огарок свечи и спички и обнаружил под дверью уведомление о том, что электричество у нас отключили за неуплату. Причем дело было не в деньгах, просто в то время семейными финансами и счетами заведовал я, и в связи со своей неорганизованностью и забывчивостью я частенько упускал из виду разные важные мелочи. (По этим весьма понятным причинам теперь всем этим занимается Кай.)

И в тот самый миг я вспомнил об огромном куске оленины в холодильнике. За пару дней до нашего отъезда один знакомый из церкви размораживал свой морозильник и решил угостить нас оленьим мясом. Мы уехали, даже не успев его попробовать.

Не стану описывать, каким ароматом меня обдало, когда я открыл злосчастную дверцу. Что тут скажешь? Моим глазам предстали несколько фунтов протухшей оленины, щедро покрытые толстым слоем растаявшего шоколадного мороженого, хранившегося на верхней полке.

В ту ночь мерцание свечей навек утратило для меня свой романтический ореол. В течение нескольких часов при этом неровном свете я драил холодильник, соскребая со стенок тухлое мясо в шоколадной глазури вперемешку с разнообразными раскисшими овощами.

Но самое ужасное во всем этом было то, что мне некого было винить, кроме самого себя.

Думаю, вы уже догадались, к чему я клоню. Иногда у нас гаснет свет из–за нашей собственной небрежности в отправлении наших духовных обязанностей или из–за элементарного непослушания. И вам уже известно, как надо поступать в подобной ситуации.

Но если вас объяла тьма, о которой говорит пророк Исайя, тогда вам потребуются более конкретные рекомендации.

Как–то раз на конференции одна женщина задала мне следующий вопрос: «Что вы делаете, когда не знаете, что делать?».

Мы тогда обсуждали Провидение Божие и то, как исполнять Его волю. Немного подумав, я отвечал ей: «Делайте то, что знаете, как делать».

Когда не знаете, что делать, делайте то, что знаете, или, словами Исайи, продолжайте свой путь.

Когда гаснет свет, наша мгновенная реакция — остановиться как вкопанный. В некоторых ситуациях это единственно верное решение. Как–то поздно ночью но дороге домой, когда я возвращался из недельной поездки, у меня посреди шоссе погасли фары. Мне не нужно было молиться, чтобы принять решение, как поступить. Я просто съехал на обочину и простоял там до утра. Это было весьма разумным выходом из положения.

Но в духовном царстве такой номер не пройдет. Исайя утверждает, что те, кто боится Господа и слушается гласа Его, те продолжают идти, даже когда вокруг сгущается мрак. Данная конструкция в древнееврейском тексте подразумевает, что таково определение истинного раба Божия, Его преданного слуги.

Один из тех четверых людей, с которыми я общался в отеле (глава 16), признался, что, несмотря на то, что он ощущал себя погруженным во тьму, он продолжал молиться и читать Библию.

Что же делать, когда мы чувствуем, что слова молитвы застревают у нас в горле, когда нам кажется, что Господь заткнул уши и не слышит, когда наши молитвы не затрагивают нашего сердца? Продолжать молиться. В какой–то критический момент моего депрессивного состояния Кай, которая неустанно молилась все это время, пришла в отчаяние: «Я молюсь, и молюсь, и молюсь, но, похоже, в этом нет никакого толка!».