Церковь христиан адвентистов седьмого дня - Настольная книга по теологии. Библейский комментарий АСД Том 12

Савелианский модализм представляет Бога монадой, которая выражала себя в трех последовательных исторических образах Отца, Сына и Святого Духа. Включая Святого Духа и ставя Отца на один уровень с другими Лицами, савелианство совершенствует модализм Ноэта. Вместе с тем три Лица признаются лишь как разновидности Божественного самопроявления, а не как триединство самой сущности Бога.

Арианство как учение было разработано Арием (около 250–336 гг.), который понимал имманентную Троицу в рамках такого представления о Боге, которое было ближе к аристотелианству, нежели к платонизму и неоплатонизму. Хотя арианство разделяло представление Оригена о Боге как неизменяемом, безвременном и простом Существе, оно отвергало идею эманации, выраженную в его теории вечного рождения Сына. Исповедуя принцип простоты и неизменности Бога Отца, Арий был убежден в том, что Его сущность не передается посредством эманации или рождения. С другой стороны, безвременная трансцендентность Бога требовала посредника, который мог бы выполнить намерения Бога в пространстве и времени. Таким образом, Арий заменил идею Оригена о вечном рождении идеей творения из ничего. Это творение описывалось как произошедшее «прежде» времени и «вне» времени. Тем не менее «было время, когда Его [Сына] не было» (31, с. 26). Вот почему Сын — самое возвышенное из сотворенных существ, несравнимое ни с какими другими, и одновременно являющееся Творцом мира. Святой Дух сотворен Сыном и подчинен Ему. Следовательно, арианство — это самое сильное искажение тринитаринской концепции Бога, в котором монархианство и субординационизм доводятся до крайней степени выражения.

Первый вселенский Собор собрался в Никее, чтобы противостать угрозе арианства, которое было решительно осуждено. Собор подтвердил Божественность Сына, провозгласил доктрину рождения Сына — Сын «рожден от Отца, то есть вышел из недра Отчего» — и официально сформулировал горячо обсуждавшуюся концепцию «одноприродности (хомоусис) Отца и Сына. Наконец, он как бы вдогонку утвердил догмат о Святом Духе, приняв такую формулировку: «И [мы верим] в Святого Духа». В 381 году в Константинополе собрался Второй вселенский Собор и провозгласил так называемый Никейско–константинопольский символ веры, который расширил формулировку Никейского Собора, включив в нее заявление о Божественности Святого Духа.

В трудах Августина патриотический синтез неоплатонизма и Писания сформулирован наиболее четко и весомо. Согласно Августину, Бог находится вне времени. Он прост, неизменяем, самодостаточен, бесстрастен, всеведущ и всемогущ (Исповедь, 7.11; 12.15; 11.11; 11.13; 13.16 [50,11:110,167,180,196]; О святой Троице, 1.1.3; 5.2.3 [50, 3:18, 88]; О Гpaдe Божьем, 11.10; 22.1 [50, 2:210, 479]). На этом основании Августин разработал классическую богословскую формулировку учения о Троице в своей книге О святой Троице. В отличие от каппадокийских отцов, Августин начал с представления о единичности Бога, а от него перешел к Его троичности. Августин понимал единичность Бога как единоприродность (субстанциальную тождественность) Личностей. Божья простая, вневременная сущность является не только высшим основанием для Его онтологической единичности, но и заменяет Отца как Первоисточник Троицы, становясь тем самым источником тождества Лиц Божества и их единства.

Августина не устраивает слово «Личности», возможно потому, что оно несет идею раздельных индивидуальностей. Он считает, что этот термин используется «не для того, чтобы с его помощью дать полное объяснение, но чтобы мы не были вынуждены хранить молчание» (О Святой Троице, 5.9 [50, 3:92]). Теория Августина заключается в том, что Личности являются неизменяемыми, изначальными, пребывающими отношениями или реляциями. Он берет идеи вечного рождения и исхождения и использует их для того, чтобы дать определение этим реляциям. В итоге Личности у Августина сводятся к отношениям зарождения, зачатия и исхождения. В этом контексте, отстаивая идею исхождения Святого Духа от Отца и Сына (Filioque) y Августин выдвигает свою идею о том, что Святой Дух как пребывающая Личность есть не что иное, как смешанная любовь Отца и Сына или же единоприродная связь, которая их объединяет. Есть все основания сомневаться в том, что подобная точка зрения согласуется с библейским откровением о трех различных, отдельных субъектах. В этой формуле Deo uno упраздняет Deo trino. Троица заменяется монархией.

Идея вневременности простой сущности Бога заставляет истолковывать Божественное предведение, предопределение и провидение как Божественную, вечную, самодостаточную причину множественности, временного творения и истории (см. О Граде Божьем, 22.2 [50, 2:480]). Платоническое дублирование вечности во времени производится не Демиургом, а Богом, Которому приписывается творение мира идей и их дублирование во времени (там же).

Считается, что в Афанасиевском символе веры выражена католическая доктрина о Троице. Составленный неизвестным автором, этот символ веры вобрал в себя черты тринитарианской теологии Августина. В нем четко выражены одновременно множественность и единичность Бога: «Отец Бог, Сын Бог и Святой Дух Бог — не три Бога, а один Бог» (11, с. 15). Божественность Личностей в этом символе удостоверяется не только тем, что каждая из них называется Богом и Господом, но и тем, что каждой из них приписываются Божественные качества несотворенности, необъятности, вечности и всемогущества. В нем четко разграничиваются три разные Личности, которые не следует смешивать друг с другом (как это делал Савелий). К сожалению, здесь все же присутствует тонкая разновидность монархианства и сохраняется онтологический субординационизм, поскольку различия между Личностями объясняются метафизически посредством идеи рождения и исхождения. Так, Отец никем не порожден, тогда как Сын рожден от Отца, а Святой Дух исходит от Отца и Сына (для этого придуман термин Filioque). Единичность Троицы объясняется ее Божественной сущностью или природой: «Божественная природа Отца, Сына и Святого Духа едина» (11, с. 39).

В богословских концепциях Средневековья систематическим образом формулировались логические последствия синтетических воззрений Августина. Однако, в отличие от Августина, Фома Аквинский (1225–1274 гг.), наиболее видный представитель схоластической теологии, разработал свою богословскую систему на базе Аристотелевой философии.

Фома Аквинский не сформулировал нового представления о Боге, а скорее, оттолкнувшись от Августина, вывел классическое учение о Боге на уровень технической конкретности и внутренней связности, что не удавалось достичь прежним мыслителям. Система его идеи опиралась на его собственное христианское истолкование философии Аристотеля. Сначала Аквинский занялся учением о Боге и описал Его, как вневременного, единственного, простого, неизменного, совершенного и благого (Сумма теологии, 1a.20.4; 1a.11.3; la.3.6,7; 1a.9.1; 1a.4.1; 1a.6. 1). После изложения учения о Боге он переходит к длительному обсуждению доктрины о Троице (там же, 1а.27–43). Единичная и простая сущность или существо Бога понимается по аналогии с работой и характеристиками человеческого интеллекта, а точнее по аналогии с аристотелевой трактовкой разума. Поэтому, с его точки зрения, Личности Божества не суть самостоятельные центры знания и деятельности, как следует из Библии. Это означало бы тритеизм. Личности — это, скорее, реальные разграничения внутри простой абсолютной Божественной сущности.