Герман Вук - Это Б-о-г мой

Эта Тора содержала историю народа и его Закон. И завершалась она точным пророчеством будущего еврейского народа. Согласно этому пророчеству, после славного и долгого периода процветания на святой земле евреи будут развращены праздностью и богатством, вера в них ослабеет — та самая вера, которая как раз и сделала их народом,—и это приведет к политическому упадку, поражению на поле брани и национальному уничтожению. Тора предрекала, однако, что евреи не будут уничтожены полностью: остаток народа выживет в долгом и мучительном изгнании, пройдя через скитания и жестокие преследования, и, в конце концов, вернется в Израиль, дабы жить там по закону Моисея и быть светочем человечества.

Большинство актов этой трагедии сейчас уже стало достоянием не пророчества, а истории. Некоторые христиане полагают, что занавес опустился еще две тысячи лет тому назад. Мы же, евреи, верим — и в этом наше кредо, — что последние акты еще не сыграны.

В конце восемнадцатого и в начале девятнадцатого столетий, когда уважение к Библии докатилось до своего перигея и когда лучшие умы человечества делали все, чтобы сбросить с себя кандалы средневековых суеверий, — в эти годы широко распространилось мнение, что библейская история — это сказки старых баб, что Моисей — это вымышленный персонаж, вроде Аполлона, что никакого исхода из Египта и в помине не было, да и вообще все, что с этим связано, — это только красивая легенда. Но в это же самое время появилась наука, называемая археологией. По мере того как множились открытия в этой науке, все более возрождалось уважение к Библии, как к источнику сведений об античных временах. Этот процесс все еще продолжается. Широким кругам людей до сих пор не очень известно, до какой степени исторические факты, о которых сообщается в Танахе, подтверждаются научными открытиями. Модные писатели иногда еще склонны повторять домыслы, родившиеся в девятнадцатом веке; приливы такой моды отступают очень и очень медленно, оставляя за собой много довольно грязной тины. Но уже сейчас археологи поняли, что история восточносредиземноморской цивилизации изложена в Танахе удивительно точно.

Разумеется, Танах написан не холодным кабинетным языком. Со страниц его к нам обращаются страстные пророки. Они не занимались классификацией, упорядочением и отбором фактов, как это делает современный университетский профессор. И профессор помнит об этом, когда он читает Танах. Он не может просто отмахнуться от этого всеобъемлющего исторического документа. То, что Моисей жил и обучал законам, то, что потомки Авраама завоевали Ханаан, то, что еврейское государство достигло величия и потом пало, — все это уже не опровергает ни один серьезный ученый.

Когда мы читаем исторические хроники Греции и Рима — хроники, которые, по сути дела, и «выкапывать из земли» не пришлось, ибо с момента их создания они были в руках ученых, — то мы, можно сказать (по сравнению свременами Моисея), читаем если не вчерашнюю, то позавчерашнюю газету. Греки и римляне хорошо знали евреев, Моисеевы законы тоже были им знакомы, и они немало написали об этом. После того, как Рим пал, настали времена хаоса и смятения, и восстанавливать книги евреев стало куда труднее, чем при римских императорах. Однако как мы знаем, и в эти годы евреи жили и соблюдали свой закон.

Итак, короче говоря, все мы — израильтяне, потомки небольшого народа, который через Синайскую пустыню три тысячи лет тому назад пришел в Ханаан, вырвавшись из египетского плена под руководством освободителя и законодателя по имени Моисей. Нас называют евреями, и нашим духовным наследием является иудаизм, потому что в эпоху политического упадка нашего народа тем коленом, которое сумело сохраниться и выжить в изгнании, предреченном еще Торой, было колено Иуды.

Почти все ныне живущие евреи — это потомки глубоко верующих иудеев, которых отделяет от нас не более пяти поколений. В течение всей истории те израильтяне, которые переставали соблюдать Моисеев закон, неизбежно сливались с окружающими их народами и теряли свою самобытность в течение одного-двух столетий. За два тысячелетия от еврейского народа ушло огромное число его сынов. Те евреи, которые остались, — это в основном дети и внуки людей, которые сохранили свою веру, которые сумели не порвать связь, соединявшую их с отдаленными предками, и которые донесли до двадцатого столетия совокупность познаний, рожденных на заре человеческой цивилизации.

Прежде чем начать исследование этой веры, мы можем безусловно признать две вещи: во-первых, сумев выжить, евреи совершили великий подвиг человеческого духа; во-вторых, если только древнее духовное наследие является законным поводом для гордости, то евреи имеют все основания быть гордым народом.

поется в уличной песенке, и многие христиане, — да и многие евреи, — выслушав ее, охотно сказали бы: «Аминь!» (как ни неприлично в наши дни критиковать национальные меньшинства).

Не успевают встретиться два нееврея, как они, едва познакомившись друг с другом настолько, чтобы каждый уверился, что его собеседник не является недоумком, именуемым антисемит, сразу же сходятся на том, что при всем либеральном отношении к национальному вопросу евреи — безусловно, люди нахрапистые, шумные, высокомерные, беспринципные в бизнесе, манеры у них вульгарные, и они настолько склонны к кумовству, что для христианского мира они действительно как кость в горле. Эти два нееврея сойдутся также и на том, что каждому из них приходилось встречать и совсем других евреев, и вот этих-то других евреев оба они и числят среди своих друзей. Разумеется, на свете много христиан, которые не унизятся до подобных рассуждений. Есть евреи, которые относятся к своему народу и к своей культуре даже хуже, чем христиане-антисемиты. Правда, эти евреи обычно не склонны делиться своим мнением друг с другом, чтобы не оскорбить собеседника.

Но давайте посмотрим, что он за птица — этот хорошо обеспеченный и культурный еврей с таким направлением мыслей. Чтобы облечь его в плоть и кровь, представим себе, что он, например, средний служащий или сотрудник юридической фирмы. Он окончил хороший колледж в одном из восточных штатов. Он живет в пригороде, в красивом и уютном домике, который стоит около 25 тысяч долларов (к тому времени, как моя книга выйдет в свет, инфляция поднимет цену этого домика до 30 тысяч, но это не так важно, главное — дать читателю общую идею). У этого человека — хорошая, со вкусом подобранная библиотека, где есть и классика и современная литература. Его стереофоническая аппаратура — самого высокого качества, и он без ума от Брамса. Он играет в гольф и в теннис, а во время отпуска занимается парусным спортом. Его дед был глубоко религиозным человеком, его родители — менее религиозными людьми, а сам он совершенно равнодушен к религии. Он с одинаковым удовольствием ест и бифштексы и свиные отбивные, и его нисколько не беспокоит то обстоятельство, что свинина — это свинина. Возможно, он все же иногда посещает синагогу, но только потому, что боится, как бы его дети без религиозного воспитания совсем не отбились от рук; или же, напротив, он доказывает своей супруге, что посещать храм, коль скоро он чужд религии, аморально и беспринципно. Это мягкий, добрый, великодушный и исключительно интеллигентный американец.