Герман Вук - Это Б-о-г мой

Иногда люди недовольно спрашивают: «Почему для того, чтобы прочесть кадиш, нужно обязательно собирать миньян?» {миньян — это кворум из десяти человек, необходимый для совершения б-гослужения). Вышеприведенное описание обряда, по-моему, вполне объясняет, для чего тут нужен миньян. Кадиш — это не индивидуальная, а коллективная молитва. Слова ее рассчитаны на декламацию перед группой людей. Вполне допустимо молиться в одиночестве, и очень многие благочестивые люди время от времени так и делают; однако они никогда не читают в одиночестве коллективных молитв, одна из которых — кадиш. В годовщину (йор-цайт) смерти близкого человека те, кто его пережил, ежегодно читают по нему кадиш в течение всей своей жизни. Затем этот долг считается выполненным. Кадиш читает только второе, но не третье поколение.

Иудаизм строго ограничивает траур и чтение кадиша определенными периодами времени и традиционными обрядами. Излишнее усердие в скорби воспринимается как недостаточное доверие к Б-гу. Наша вера считает желательным и естественным, чтобы время исцеляло раны, нанесенные смертью. Хотя после траура по умершему ни один человек не остается таким, каким он был прежде, от него все же ожидают, что по окончании траура он вернется к своему прежнему, обычному для него существованию и ради непрекращающейся жизни сумеет превозмочь свою скорбь. Траурный наряд, снятый с себя скорбящим, можно будет надеть снова. Траур оставил свой след, но жизнь продолжается.

Я описал, как живут евреи, которые верят в Б-га и соблюдают установления Закона Моисеева.

Однако очень многие мыслящие евреи, люди с добрым сердцем и чистой совестью, не соблюдают этих установлении — главным образом в их обрядовой части. Некоторые из таких евреев просто не получили соответствующего воспитания и не знают еврейских традиций, другие же знают, но пренебрегают ими. Но возникает вопрос: чей закон эти люди нарушают? Чьей власти они не подчиняются? Кто сказал, что в наши дни человек, волею судьбы рожденный евреем, обязан совершать какие-то действия и воздерживаться от совершения каких-то других действий? И по какому праву кто бы то ни был может ему все это приказать?

И сразу же возникает еще один вопрос: что такое еврей, в чем сущность еврейства? На этот вопрос нельзя ответить одной или двумя фразами. Существуют законы еврейской жизни. Мы можем проследить их историю вплоть до самых истоков и понять, как и когда они были даны евреям. Но за нарушение этих законов никого не наказывают, не арестовывают и не судят. Соблюдать их или не соблюдать — это личное дело каждого данного индивидуума. И поэтому еврей должен сам для себя решать, будет он соблюдать их или не будет, — предполагая при этом, что он знает, какие это законы, когда и как они появились и чью власть они утверждают.

У нашего свода законов есть одно название — Тора (что означает «учение»). Это всеобъемлющее слово: в него включаются все религиозные законы и постановления вплоть до раввинского решения, принятого на прошлой неделе, и комментария, написанного вчера. Однако наша основная Тора, наш главный Закон, наша конституция и наш кодекс поведения — это Пятикнижие Моисеево. Итак, начнем с того, с чего начинается история еврейства — с пяти книг Моисея.

То, что Танах сохранился до наших дней, — это чудо. Он пережил века. В Танахе описаны времена столь далекие, что от них до наших дней не дошло ничего, кроме слов. Все остальные — материальные — следы тех времен превратились в прах, покрытый бесчисленными слоями более позднего праха. Археологи, ведущие свои раскопки под горячим солнцем пустыни, находят черепки, наскальные рисунки, обтесанные камни, могильники, иногда клочки свитков и нередко — останки руин, позволяющие предположить, что некогда в этих местах стояли довольно внушительные строения. Все остальное — это догадки и гипотезы. Если мы хотим узнать историю Израиля, мы не можем изучить ее по черепкам и могильникам. Мы можем только — к добру это или к худу — прочесть ее в Танахе.

Археологи восклицают:

— Да, да, именно так! Вот глиняная табличка, и она утверждает то, о чем говорится в Танахе.

Или:

— В этом кургане мы не сумели обнаружить ничего, что подтверждало бы рассказанное в Танахе.

Или:

— Эта наскальная надпись свидетельствует о существовании здесь древнего города, упомянутого в Танахе.

Пока что не найдено никакого внешнего доказательства того, что существовал человек по имени Моисей. Может быть, мы бы чувствовали себя увереннее, если бы вдруг в один прекрасный день археологи продемонстрировали миру потрескавшийся камень древнеегипетской эпохи, на котором было бы начертано имя израильтянина Моше.

Но вообще-то — если вдуматься — какая, в конце концов, разница, найдут археологи такой камень или не найдут? Может статься, настанет время, когда ученые, роясь в египетском или месопотамском окаменевшем хламе, найдут какие-то обломки или осколки, по которым они восстановят совсем иной облик Моисея — не такой, каким мы его сейчас себе представляем. Но тем не менее Моисей живет в Танахе. А зримый облик Моисея воплощен в одно из величайших произведений искусства, стоящее в тенистом уголке скромной церкви в Риме, — в скульптуре Микеланджело «Моисей». Разве этого мало?

Я не обладаю гением Микеланджело и не буду рисовать облик Моисея. Но, обсуждая Тору, не плохо бы освежить в памяти некоторые факты, имеющие к Моисею отношение. Именно его руками были сокрушены боги в Египте, Месопотамии, Греции и Риме. На его плечах зиждятся христианство и ислам: обе эти религии без него немыслимы, и в обеих этих религиях он стал одним из почитаемых святых. Верующие не сомневаются, что Моисей действительно беседовал с Б-гом; по крайней мере, судя по библейским хроникам, он сумел повернуть колесо истории настолько круто, как если бы он действительно беседовал с Б-гом. Он исчез во тьме на горе и вернулся со скрижалями Закона. Сначала Израиль, а потом и половина подлунного мира приняли этот Закон как слово Б-жье. Моисей был народным героем самого что ни на есть нестандартного типа: восьмидесятилетний старец, скитавшийся по пустыне с женой и детьми. Б-г призвал его совершить трудное дело, и Моисей, будучи разумным человеком, пытался сначала отговориться, упросить Б-га избрать для этого дела кого-нибудь другого, более достойного. Однако, когда Моисей все-таки взялся за свой труд, ничто не могло ему помешать. Говорят, что когда человеку предстоит великое дело, оно поднимает его до себя. Моисей взялся за сверхчеловеческую задачу и вырос под стать этой задаче.