Дэйв Кардер - Семейные секреты, которые мешают жить

На самом же деле в семье Давида помощь требовалась не только Авессалому. Видимо, и в душе самого Давида существовал некий надлом, который помешал царю предпринять необходимые действия: например, проработать положение с Амноном и позаботиться о Фамари, которой изнасилование нанесло глубокую сердечную рану. Травма действительно была тяжелейшая. После совершенного над нею насилия Фамарь до конца жизни жила в одиночестве (2 Цар 13:20). Она так и не вышла замуж, не родила детей. А в культуре тех времен это означало полное поражение и бесчестие женщины. По–видимому, Фамарь так и не смогла оправиться. Травма, нанесенная ей Амноном, полностью изменила ее жизнь.

Мне бесконечно жаль Фамарь. После того что произошло, она, безусловно, нуждалась в помощи. Ей необходимо было консультирование и работа в малой психотерапевтической группе из женщин, переживших подобное горе и способных сострадать друг другу. Фамари было важно оказаться среди людей, с которыми она могла бы поделиться своим несчастьем — и тогда ее рана начала бы исцеляться. Но ей так и не была оказана помощь. Она осталась одна. Судьба Фамари поистине трагична.

Итак, в дисфункциональной семье у каждого из ее членов — своя проблема, своя боль. Каждый нуждается в помощи. Помощь приходит в разных формах. Это может быть любящее понимание со стороны другого члена семьи или милосердное, но твердое противостояние проблеме, предпринятое единоверцами [6] Умению противостоять нездоровому поведению близких людей посвящена книга Генри Клауда и Джона Таунсенда «Искусство трудного разговора». М.: Триада, 2007. — Прим. ред. .

Многие люди получают действенную поддержку в группах самопомощи или от способных к сочувствию священников, психотерапевтов, консультантов. Как бы мы ни были склонны искать «козлов отпущения» или «плохих» и «виноватых» домочадцев, истинное положение дел таково, что каждый — без исключения! — член дисфункциональной семьи несет свою часть боли и свою долю ответственности.

Впервые этот принцип был апробирован при реабилитации людей, зависимых от психоактивных веществ — алкоголя и/или наркотиков. Углубленная терапевтическая работа с самим алкоголиком или наркоманом нередко дает великолепные результаты. Однако, когда человек, вроде бы уверенно вставший на путь выздоровления, выписывается из реабилитационного центра, он вскоре срывается. При изучении причин таких срывов было обнаружено, что если работа проводится только с зависимым человеком, то остается высокая вероятность его возврата к прежнему. Более того: даже если человек не начинает вновь употреблять психоактивные вещества, на сцену выходят иные неблагополучия. Например, брак выздоравливающего алкоголика все равно распадается, потому что его супруга теряет объект приложения заботы — образно говоря, теряет себя. Хорошо известно, что дети алкоголиков чаще сталкиваются с проблемами в школе и более склонны к употреблению наркотиков и алкоголя, чем дети, выросшие у родителей, не имеющих алкогольной зависимости. Итак, если реабилитацию проходит только «проблемный» член семьи, а остальные в ней не участвуют, то эффективность реабилитационного процесса будет гораздо ниже, чем в том случае, когда в него вовлекается вся семья. Без преувеличения можно сказать: на сегодняшний день системный подход к исцелению как дисфункциональной семьи в целом, так и ее отдельных членов является наиболее успешным из всех имеющихся методов.

Однако помочь семье увидеть бесполезность постановки диагноза «козла отпущения» не так–то просто. Членам семьи трудно понять, что все они — каждый по–своему — несут часть общей боли. Возьмем, например, историю семьи Марка. Мальчика впервые привели на консультирование в восемь лет. Он плохо учился в школе, а на переменах постоянно дрался с ребятами. Мальчишки дразнили Марка за маленький для его возраста рост. В то время был очень популярен фильм «Мальчик «Карате». Во время школьных перемен Марк преображался в свою собственную версию главного героя фильма и, выступая в роли «мальчика карате», избивал мальчишек. Когда Марк злился, никто не мог ничего с ним сделать. Мальчика ослепляла ярость, и он стремился уничтожить любого, кто вставал на его пути.

Классная руководительница Марка направила его ко мне на консультацию. Я встретился с членами семьи мальчика. Правда, отца Марка я так и не увидел (мать была с ним в разводе), а бабушка с дедушкой отказались прийти. Зато пришел старший брат Марка, который являл собой само совершенство. Круглый отличник, спортсмен, общительный и обаятельный ребенок, он нравился всем без исключения — и ученикам, и учителям. Судя по всему, этого парнишку уже давно стоило провозгласить святым или, по крайней мере, посвятить в рыцари. Он был настолько хорошим, что старался держаться подальше от младшего братика, которого считал «ходячей проблемой».

А Марк был грустным, одиноким мальчиком, у которого вообще не было друзей. Однако на общих консультациях выяснилось, что Марк — не единственный член семьи, кому было плохо. Каждый раз, когда я спрашивал Марка, что он чувствует, мама начинала плакать, а «идеальный» старший брат отпускал пренебрежительные замечания о младшем.

По мере того как продолжались наши встречи, Марк научился облекать свою боль в слова. Когда папа обещал прийти и не сдерживал обещание, мальчик испытывал гнев и грусть. Например, отец пообещал прийти на день рождения младшего сынишки, но так и не появился, потому что был слишком пьян. В выходные, которые мальчики проводили с отцом, он брал для них в прокате детские фильмы, а сам уходил в бар и не возвращался до позднего вечера.

По мере того как Марк все глубже чувствовал и осознавал свою боль и стал плакать на консультациях, мама тоже начала рассказывать о наболевшем. Ее отец был алкоголиком, и в свое время она прошла через те же испытания, которые теперь выпали на долю ее детей. Где–то в глубине души мать знала, какую боль носят в душе ее мальчики, но неосознанно защищалась от этого знания. Она лгала себе, что боль ее детей не столь сильна, какой была та, которую переживала она, когда была еще совсем маленькой. Пока мать позволяла себе не замечать страданий сыновей, ее собственная боль отступала, оставалась скрытой в глубинах подсознания.

Я сказал матери, что ее «совершенный» сын едва ли сумеет надолго сохранить свое совершенство. Так и вышло: как только этот «ребенок–герой» прочувствовал боль и гнев, которые переполняли его душу, свойственный ему перфекционизм [7] Перфекционизм (лат. perfectus — абсолютное совершенство) — постоянное стремление к совершенству, как собственному, так и других людей. Перфекционист не принимает себя таким, какой он есть и, поскольку идеальное совершенство недостижимо, изматывает себя. Он не умеет наслаждаться результатом и всегда желает большего. Вечный удел такого человека — «счастье в дороге», его основное состояние — тревога. В основе перфекционизма лежат нерешенные психологические проблемы, а его следствием являются неврозы и различные психосоматические заболевания. — Прим. ред. начал потихоньку отступать. Старший брат все больше становился самим собой. Исцеление семьи достигло этапа, когда и мать, и дети смогли принять реальность: они признали, что папы рядом уже не будет, хотя все они в нем нуждаются. Не будет не потому, что отцу нет до них дела, а потому, что он страдает от хронического заболевания, которое не позволяет ему владеть собой и управлять своей собственной жизнью. Такова природа алкогольной зависимости. Подробнее мы поговорим об этом ниже (глава 4), а пока заметим, что алкоголизм — заболевание хроническое, неизлечимое, прогрессирующее и смертельное. Если зависимый от алкоголя человек не встает на путь исцеления, то болезнь поражает все сферы его жизни: духовную, душевную и физическую, и неизбежно приводит к фатальному исходу.