Феодорит Киррский - История боголюбцев

4. Великий же Евсевий пробыл здесь в течение всей жизни дяди, ни с кем не разговаривая и не видя света, но пребывая постоянно в добровольном заточении. И после смерти дяди он был доволен такой жизнью до тех пор, пока дивный Аммиан не убедил его долгими уговорами и следующими речами:"Скажи мне, мой дорогой, кому, как ты думаешь, приятно, что ты избрал такую трудную и суровую жизнь?"И когда Евсевий, как должно было, ответил, что Богу — Законоположнику и Учителю добродетели, то Аммиан сказал:"А поскольку ты любишь Его, я покажу тебе путь, шествуя которым ты возгоришься еще большею любовью и усерднее будешь служить Тому, Кого любишь. Ибо кто всё попечение обращает на самого себя, тот, я думаю, не избегнет укоризны в себялюбии. Закон Божественный повелевает любить ближнего как самого себя. А дело и долг любви — приобщать многих к своему богатству. Божественный Павел назвал любовь «исполнением закона» (Рим. 13,10), и далее он говорит, что «закон в одном слове заключается: люби ближнего твоего, как самого себя» (Гал.5,14). И Господь во святом Евангелии повелел Петру, обещавшемуся любить Его более других, пасти Его овец (Ин. 21,15–17), и, укоряя не делавших этого, через пророка вопиет: «горе пастыри, еда пасут пастыри самих себе! Не овец ли пасут пастыри?» (Иез.34,2). Поэтому Он повелел и великому Илие, проводящему такую жизнь, обращаться среди нечестивых (3 Пар. 18). И другого Илию, святого Иоанна, жившего в пустыне, Он послал на берега Иордана, повелев проповедовать и крестить там. Итак, поскольку ты горячо любишь сотворившего и спасшего тебя Бога, то приведи к этой любви и многих других. Это будет весьма приятно Господу всяческих. Он и Иезекииля назвал «стражем» (Иез.3,17) и повелел Себя призывать во свидетели пред грешниками. Ионе приказал идти в Ниневию (Иона,1), и когда он не захотел, послал против воли". Такими и подобными словами убедив божественного мужа, Аммиан, с его согласия, прокопал вход в добровольную тюрьму Евсевия, вывел и отвёл его к собратиям и поручил ему попечение о них.

5. И не знаю, чему мне удивляться более — кротости ли одного или послушанию другого? Ибо Аммиан избегал власти и хотел лучше быть послушником, чем начальствовать, увидев опасность руководительства. А великий Евсевий, хотя на протяжении долгого времени избегал общения с людьми, тем не менее послушался убеждений Аммиана. Уловленный сетями любви, он принял на себя попечение о стаде Христовом и управлял хором подвижников, не нуждаясь для наставления их в обильных речах. Потому что ему было достаточно только показаться, чтобы и самого ленивого побудить к усердному шествию по пути добродетели. Видевшие его говорят, что он постоянно имел лик серьёзный, которого довольно было для того, чтобы возбудить страх в смотревших на него. Сам он принимал пищу через три и четыре дня, а живущим с ним инокам велел принимать через день. Он увещевал их постоянно беседовать с Богом и не оставлять никакого времени свободным от этого занятия: то совершать общие определённые службы, то, в промежуток между ними, поодиночке, под тенью какого‑либо дерева, или на какой‑нибудь скале, и вообще всюду, где каждый вкушал безмолвие, стоя или лежа на земле, молиться Господу и искать спасения. Таким образом он каждую часть тела приучал к добродетели, так чтобы они делали только то, что повелевает духовное разумение.

6. Чтобы сделать это очевидным для всех, упомяну об одном из переданных мне рассказов. Однажды он и дивный Аммиан сидели на скале; один читал повествование Божественного Евангелия, а другой объяснял смысл неясных мест. В это же время некоторые из окрестных жителей возделывали землю в близлежащей долине; великий Евсевий отвлёкся этим зрелищем. Дивный Аммиан, прочитав из Евангелия одно место, стал спрашивать объяснение его. А великий Евсевий попросил повторить чтение. На это Аммиан сказал:"Естественно, что ты ничего не услышал, потому что наслаждался созерцанием возделывающих землю". С тех пор Евсевий установил правило для очей своих: никогда не смотреть ни на это поле, ни на красоту небесную, ни на хоровод звёзд, но назначил себе очень узкую тропинку (которая, как говорят, была шириной в пядь), ведущую к дому молитвы, и вне её уже не позволял себе ходить. Говорят, что по этому правилу жил он более сорок лет. А чтобы, после его решения, какая‑нибудь необходимость не отвлекла вновь его взгляда, он наложил на поясницу железный пояс и надел на шею весьма тяжелую цепь, и пояс соединил с ней также цепью, чтобы, согнувшись таким образом, он был вынужден постоянно смотреть в землю. Столь великому наказанию он подверг себя за взгляд на тех земледельцев!

7. Мне об этом рассказывали и многие другие, писавшие его историю и хорошо знавшие всё, относящееся к нему; но то же самое повествование о нём поведал и великий старец Акакий, о котором я упоминал раньше. По словам Акакия, однажды увидев согбенного Евсевия, он спросил его: какую пользу думает он получить из того, что не позволяет себе смотреть ни на небо, ни даже на близлежащее поле и не позволяет себе ходить нигде, кроме этой узкой тропы? На такой вопрос Евсевий ответил:"Эту хитрость употребляю я против козней лукавого беса. Чтобы диавол не вёл брань против меня в главном, пытаясь похитить целомудрие и справедливость, возбуждая гнев, возжигая похоть, стараясь воспламенить гордость и спесь и многое другое замышляя против моей души, я пытаюсь направить его на эти незначительные вещи. Ведь даже одержав победу здесь, он приобретёт не много прибыли, а будучи побеждён, терпит большее посрамление, так как не смог одолеть меня и в мелочах. Такую брань я считаю безопаснее, потому что вовлеченный в неё терпит малый ущерб. Ибо какой вред посмотреть на небо или устремить взоры к небу? На это‑то я и перенёс брань, потому что здесь он не может ни сокрушить, ни погубить меня. Не смертоносны те стрелы, которые не имеют железных наконечников". Это, по словам великого Акакия, слышал он от самого Евсевия, восхитившись его мудростью и удивившись его воинским мужеством и опытностью. Поэтому он и передал этот рассказ, как удивительный и достопамятный для всех, кто хочет знать о таких вещах.

8. Подобная слава Евсевия, распространившись повсюду, привлекла к нему всех любителей добродетели. Пришли агнцы прекрасного стада божественного Иулиана, историю которого мы изложили прежде. Когда сей дивный муж, достигнув конца этой жизни, перешел в жизнь лучшую, то к великому Евсевию прибыли Иаков Персиянин и Агриппа — предстоятели того стада, признав, что лучше быть под хорошим управлением, чем самим управлять. Что касается Иакова, о котором и прежде я уже упоминал, поведав немного о его добродетели, то теперь самое время представить доказательство его высокого любомудрия. Богочестивый Евсевий, отходя от сей жизни, поручил ему начальствовать над своим стадом, но он решительно отказался от этой заботы, хотя все желали быть под его попечением; поэтому Иаков пришел в другое стадо, желая лучше пастись, чем пасти, и, прожив там много времени, окончил таким образом земную жизнь свою. Итак, то начальствование принял на себя Агриппа, муж, украшенный и многими другими добродетелями, но особенно блиставший душевной чистотой, вследствие которой он удостоился созерцать Божественную красоту и, пылая огнём любви к ней, непрестанно орошал ланиты свои слезами.