Вениамин (Федченков) - На рубеже двух эпох

Но когда требовалось принять строгие меры, например, против грабителей, спекулянтов, тот же Слащев не останавливался и перед смертной

казнью. Это тоже все знали. И его любили и боялись, но и надеялись: Слащев не выдаст. И действительно, говорят, однажды большевики прорвались-таки в одном месте. Курьер донес ему. "Как прорвались? Почему вы к ним не прорвались, мерзавцы? На коней!"

И с маленьким штабным конвоем летит в опасное место, воодушевляет свои войска, гонит противников обратно за перевал. Дело ликвидировано... Вероятно, не так все это было сказочно и просто, но такая легенда ходила между нами, и ей мы верили. Значит, верили в Слащева.

Однажды я посетил его в штабе около ст. Джанкой. Отдельный вагон. Встречает меня его часовой, изящный, красивый, в солдатской форме. Оказывается, это бывшая сестра милосердия, теперь охрана и жена генерала. Вошел Слащев: на плече у него черный ворон. Одна нога в сапоге, другая в валенке - ранен... Бодрящее и милое впечатление произвел он на меня. Что-что лучистое изливалось от всей его фигуры и розового веселого лица... "Часовой", конечно, не был при нас... Говорили про него, что он пьет, и не вино лишь, а даже возбуждающие наркотики... Возможно!

Когда вступил в командование генерал Врангель вместо Деникина, ему отвели часть фронта. Но будто бы там у него были чисто военные промахи. А другие говорили, что "цветные" войска - корниловская, марковская и дроздовская дивизии, отличавшиеся разными цветами погонов, кантов и проч., - не любили его потому, что он был не "ихний". Третьи предполагали, что он держался вообще иного духа и тактики, чем кутеповские войска (возглавляемые генералом Кутеповым). Ставили ему в вину и нетрезвость, и чудачество. Начались трения, и Слащев должен был уйти в отставку на какое-то неважное дело. Генерал Врангель, человек справедливый в общем, в разговоре со мной тоже винил его. Я, конечно, не разбирался, не мое дело. Но мы жалели нашего героя, который лето, осень и целую зиму продержал с какими-то слабыми силами Крым.

Когда произошла эвакуация, он вместе со всеми уехал в Константинополь и начал печатно оправдываться перед "судом общества" в своей правоте, а потом и вовсе порвал с белыми и уехал на пароходе к красным, с которыми боролся столько лет. В Москве его убили с улицы через окно. Ходили слухи, что это сделали "внутренние" белые, мстя за предательство, другие винили красных. Мне кажется, первая версия правдоподобнее. Мне жаль его...

Ходила про него в Крыму легенда, что он совсем не Слащев, а великий князь Михаил Александрович. Разумеется, это фантазия, но и она говорит о той легендарности, какой окружено было его имя.

Еще вспоминаю, как раз мне пришлось встретиться с ним в его штабе на обеде и вести беседу о необычайном молебне. Это был печальный, но характерный случай, запротоколированный официально.

Таврический архиепископ Димитрий, как член Южнорусского Синода, жил в Новочеркасске Донской области. Я, как его викарный, заменял его по управлению в Симферополе.

Однажды приезжает ко мне священник из села Малая Белозерка о. Новоселов с докладом. Когда красные занимали Тавриду, то штаб их находился, естественно, в священническом доме, как самом удобном. Никакого вреда они ему не сделали. Пришли белые и тоже остановились у него, все это в порядке. Но вот в чем новость. В этом селе остановилась так называемая Дикая дивизия, состоявшая из горцев и других частей, под командованием гвардейского генерала Петровского. Сей командир приказал священнику отслужить "благодарственный Господу Богу молебен" о даровании победы над "красной нечистью". И это все еще мыслимо. Созвали на площади народ. Отслужили. К концу молебна войско окружило толпу. Села в Тавриде огромные, по 5-10 тысяч человек, иногда тянутся лентой на 10 верст... После многолетствования "державе Российской", правительству и "всему христолюбивому победоносному воинству" начали вызывать по заготовленному кем-то списку более активных в селе большевиков.

- Такой-то здесь?

- Здесь!

- Иди сюда! - И ему давалась порция шомполов.

- Такой-то здесь? -Нет!

- А отец его?

- Здесь!

И ему шомполов, что не мог воспитать сына в уме-разуме. Потом отпустили духовенство и всех зрителей...

Так перепороли многих. Всякий может понять, какое уродливое впечатление произвели эти белые на народ! Священник бросился с жалобой к архиерею, а через него к главнокомандующему Деникину. Ему было горько и за паству свою, и за Церковь Божию. Я спросил его, отвечает ли он за подлинность показания. Ведь неправда грозит ему страшною карою!

- Да, отвечаю!

Тогда я написал генералу Деникину официальный доклад, начав его так приблизительно: "Церковь доселе знала молебны простые и молебны с

акафистами. А теперь явился новый вид молебна - с шомполами..." Описал все точно. Но ни малейшего ответа не получил, а я архиерей! Что же говорить о "маленьких людях"?!

Прошло месяца два. Я по какому-то другому делу посетил село Н., где стоял штаб генерала Слащева. Длинное чистое село немцев-колонистов. Б одном доме - ставка. Генерал приглашает меня на обед. Сам в конце стола. Я направо. Напротив другой генерал.

- Прошу познакомиться... Епископ Вениамин... Генерал Петровский...

Здороваемся... Генерал Петровский?! Петровский?! Позвольте!

- Бы не командир Дикой дивизии?

- Я! - Начинаю рассказывать историю жалобы.

- Это правда?

- Правда! - совершенно спокойно, с сознанием своей правоты отвечает он мне...

Я замолчал от горя... Но и Слащев тогда ничего не возразил. Темные времена были и при белых... Но этот случай не одинокий. Уж заодно расскажу и о других.

Отняли у красных Харьков, Сумы и другие смежные города... Рассказывали, что в "чрезвычайке" (Чрезвычайная комиссия революционной полиции) ужасно терзали арестованных, били, будто снимали перчатки, то есть опускали руки в кипяток, кожа слезала, и т. д. Может быть, и неправда, но говорили... Во время революции многое оказывается возможным... Мучают же теперь немцы даже стариков и детей! Америка не верит, а факты налицо. И понятно, когда приходили белые, то горожане встречали их с восторгом. Говорили, будто бы даже целовали стремена и сапоги у кавалеристов. Но потом? А потом скоро разочаровывались в них. Например, командовавший частью генерал Май-Маевский будто бы отдал город своим войскам на "поток и разграбление" в течение трех дней. И сам упивался. Я совершенно верю этому, потому что генерал Врангель, приняв командование после Деникина, отдал даже особый приказ, чтобы "святое дело спасения родины делали чистыми руками". И мне он жаловался, как разложились многие среди белых... При нем я даже и не слышал об этом знаменитом Май-Маевском.

Другой факт. Только красные ушли из Крыма, как по Черному морю точно летел белый миноносец. Первая ласточка. Боже, как мы, молча, смотрели на него с радостью и чуть не благоговейно - спасители... Даже рабочие, образовавшие временную милицию, с надеждой ожидали их и передали власть. И что же? Через два часа пронеслась по городу зловещая молва: прибывшие успели уж избить какого-то редактора местной севастопольской газеты...