С. А. Иванов - Блаженные похабы

Господь собирает людей, [показывая им] нечто невероятное (παραδόξω), и так приуготовляет их к выслушиванию пророчеств. Кто же не испытает потрясения, увидев, что божественный муж шествует голым? Подобно тому, как всемогущий Бог отдавал такие приказы каждому из пророков, заботясь о [душевной] пользе тех, кто живет чересчур легко, точно так же Он и это новое и невероятное зрелище задумал для того, чтобы привлечь людей и приуготовить их к выслушиванию наставления [312] Theodorei de Cyr. Histoire des moines de Syrie / Ed. P. Canivet, A. Leroy‑Molinghen. V. 2 [SC, 257]. Paris, 1977, p. 186—188. .

Наконец, у нас есть случай полного сращивания этих двух видов аскезы. В житии Феодора Эдесского (BHG, 1744), которое как раз и маркирует собою начало возрождения столпничества, мы находим следующий рассказ:

Святой увидел [за городом] множество столпов… и спросил, что это. Церковные иереи, шедшие с ним, сказали, что столпы были построены в дни благочестивого императора Маврикия [в конце VI в.] и на них в разное время жило много столпников, которые проводили так всю жизнь. Когда же святой спросил, живет ли еще на этих столпах хоть один монах–столпник, они ему отвечали, что не осталось никого, за исключением единственного, очень старого, по имени Феодосий… потерявшего рассудок (τάς* φρένας άπολωλεκότα): он, мол, выглядывает сверху, и когда видит прохожих, то одним радуется и говорит им приятное, а другим жалуется и оплакивает себя и их. Отсюда, мол, следует, что он не в себе (έξβστηκώς). Святой спросил, сколько времени этот человек живет на столпе, и они отвечали, что точно не знают, сколько, но от него слыхали, что он провел на столпе восемьдесят пять лет [313] Житие иже во святых отца нашего Феодора архиепископа Едесскаго/ Изд. И. Помяловский. СПб., 1892, с. 52—53. .

Разумеется, Феодор не поверил в безумие старца и пришел к нему за наставлением. Тот сперва просил оставить его в покое, дабы оплакивать свои немощи, но, просвещенный свыше, отбросил притворство и вступил с Феодором в нормальное общение, предварительно обязав святого не раскрывать его, Феодосия, тайну.

Датировать с точностью первые симптомы возвращения юродства довольно трудно. Само слово σαλός в новом значении ‘симулянт, фигляр’, а вовсе не «безумец», впервые появляется на рубеже VIII‑IX вв., в поучении Феодора Студита: «Вы думаете, дети, что быть монахом значит одеваться в черную одежду, брить голову или носить длинную бороду? Ничего подобного! Все это может делать даже юродивый и фигляр (συμβαίνει γάρ και σαλόν τοΰτο ποιήσαι και θυμελικόν) [314] Theodori Studilae Magna Katechesis / Ed. J. Co/./a‑Lu/i // Nova patrum bibliotheca. V. X, pt. 1. Roma, 1905, p. 25. . Стало быть, для Феодора юродство вновь существует как общеизвестная форма поведения. Кстати говоря, именно его советует император Лев VI в качестве лекарства от самомнения: «Пусть те, у которых мудрость в слове или в свершениях привела к зазнайству или самодовольству, позаботятся для себя о глупости Христа ради (την διά Χρίστον άφροσύνην). Ибо тот, кто превозносится из‑за своих подвигов, или сам, или по причине чужих похвал, пусть излечится при помощи легчайшего и разыгранного помешательства (τη? ελάχιστου και προσποιητή? παραφρονήσεω?)» [315] Пападопуло–Керамевс А. Сборник греческих неизданных богословских текстов IV‑XV вв. (Записки историко–филологи- ческого факультета Имп. Санкт–Петербургского Университета. Ч. 95). СПб., 1909, с. 243. .

К сожалению, мы не знаем, каков был в эпоху гонений на юродство статус Симеона Эмесского, но как бы то ни было, первое свидетельство его почитания обнаруживается в Синайских святцах IX в. Там же находим и память Виталия (из жития Иоанна Милостивого), который, правда, в отличие от Симеона юродивым не назван [316] Дмитриевский А. Описание литургических рукописей, хранящихся в библиотеках православного Востока. Т. 1. Ч. 1. Киев, 1895, с. 215, 219. Возможно, первый канон Симеону был написан Феофаном Никейским (f 850 г.), см. Сергий. Полный месяцеслов Востока. Т. 2. М., 1997, с. 219. . Но если Симеон после этого имел всегда одну и ту же дату поминовения (21 июля) и фигурирует во всех без исключения менологиях, то твердая дата для Виталия так и не устоялась [317] Там же, с. 118; 219—220. .

Гораздо более важным представляется повторное появление юродивого на улицах византийского города. Первым таким святым следует признать доселе совершенно забытого Павла Коринфского [318] Martyrologium metricum Ecclesiae Graecae / Ed. V. G. Siberus. Lipsiae, 1727, p. 364. Cm.: Ivanov S. A. S t. Paul the Corinthian, Holy Fool // The Heroes of the Orthodox Church. The New Saints, 8th—16th c. / Ed. E. Kountoura‑Galake. Athens, 2004, p. 39—46. (BHG, 2362). Этот святой хорошо представлен в синаксарях начиная с X в. (под 28 февраля, 6 ноября и т. д.), но единственное, что мы из них узнаем, это характер подвига: Павел обозначается как σαλός. Посвященное ему в ряде синаксарей двустишие [319] Ibid., p. 32. также не добавляет никаких подробностей. Житие Павла, обнаруживаемое под 29 февраля в одной парижской рукописи (Cod. Paris. Gr. 1452, fol. 227v), обрывается на первой же фразе [320] Ehrhard A. Oberlieferung und Bestand der hagiographischen und homiletischen Literatur der griechischen Kirche. Bd. I. Leipzig, 1937, S. 579. Anm. 1.: «Diesen Text habe ich in keiner anderen Hs. wahrgenommen». . В. Г. Васильевский, проанализировав состав этого сборника, пришел к выводу, что самый поздний из упоминаемых там святых жил во второй половине IX в. [321] Васильевский В. Г. Русско–византийские исследования. Вып. 2. СПб., 1893, p. XVII‑XVIII. Впрочем, кое–какие выводы можно сделать даже из этих скудных сведений: после двухвекового перерыва юродство в середине IX в. возродилось уже на чисто греческой почве. Это понятно: на Востоке, причем не только в завоеванных арабами, но и в прифронтовых областях, культурный ландшафт совершенно переменился. Однако первой площадкой «второго издания» юродства стала и не столица, где идеологический присмотр властей был особенно силен, а Трулль- ский запрет до поры до времени соблюдался неукоснительно. Появление юродивого именно в Коринфе понятно: по археологическим данным, город после 835 г. непрерывно растет; ведется обширное строительство; к середине века окончательно побеждает денежная экономика [322] Metcalf D. М. Corinth in the Nineth Century: The Numismatic Evidence// Hesperia. V. 42. 1973, p. 196, 201. ; в городе появляется целый ряд известных церковных деятелей [323] Γριτσόπουλος· T. A. Εκκλησιαστική ιστορία Κορινθία? // Πηλοπον- νησιακά, Τ. 9. 1972, σ. 134; Κνριακοπούλον Κ. Αγίου Πέτρου επισκόπου Αργού? Βίο? και λόγοι. Αθήνα, 1976, σ. 428—429; ΒοηΑ. Le Peloponnese byzantin jusqu’en 1203. Paris, 1951, p. 136. . Все это говорит о том, что культурная почва Коринфа была уже вполне готова для появления юродивого — непременного обвинителя благополучной христианской жизни.

Существует, но до сих пор не привлекал ничьего внимания стихотворный канон в честь Павла [324] Analecta Hymnica Graeca. V. Ill / Ed. J. Schiro. Roma, 1972, p. 346—355. Далее ссылки в тексте. , из которого можно почерпнуть о нем довольно много сведений. Канон был написан земляком святого (стк. 200—202, ср. 242), по случаю нападения на Коринф врагов (стк. 64— 67, ср. 214, 242—244), «измалильтян» (стк. 220—222), то есть арабов. Эта осада известна по другим источникам и датируется 879 г. [325] Bon A. Le Peloponnese, p. 77; Chmlides V. The Conquest of Crete by the Arabs (ca. 824). A Turning Point in the Struggle Between Byzantium and Islam. Athens, 1984, p. 162. Видимо, Павел умер незадолго до набега, причем царивший среди горожан страх перед арабами немало способствовал росту популярности святого: