Η. О. Лосский - Воспоминания

Приключения, испытанные нами во время увлекательной поездки по Военно–Сухумской дороге, имели неожиданное продолжение зимою. Однажды уже в ноябре мы с женою были в театре и вернулись домой поздно, когда уже все в доме спали. В столовой для нас был приготовлен чай. У моего прибора лежало на белоснежной скатерти письмо в сером отвратительно грязном конверте. Оказалось, что это письмо с Кавказа из санатории для прокаженных, написанное татарином–проводником. Он сообщал, что давно уже болен проказою, и раньше он бывал в лепрзоории, а теперь болезнь его обострилась и он просит меня узнать, нет ли новых лекарств против проказы.

Мы вспомнили, что цвет лица у него был буро–коричневый и что он как‑то странно волочил ногу, закутанную тряпкою. Считая проказу очень заразительною болезнью, мы записали его адрес, а самое письмо осторожно отнесли в печь и сожгли его. При спуске по обледенелым скалам, при посадке на лошадь нам случалось подавать руку своему проводнику; мы считали, что шансов заразиться было очень много. В каком‑то словаре я прочитал, что по мнению некоторых ученых инкубационный период проказы бывает до тридцати лет. Поэтому меня не успокаивали три месяца, протекшие со времени поездки по Кавказу.

У знакомых врачей я начал наводить справки о лечении проказы. Между тем, дня через два у меня появилось красное пятно в сгибе локтевого сустава левой руки. У меня иногда бывал обыкновенный лишай, и я в два, три дня обы кновенно вылечивал его зеленым мылом. К этому же лечению прибегнул я и в данном случае, только мазал руку энергичнее, под влиянием тревожной мысли, что болезнь моя не лишай, а проказа. Через два дня состояние руки значительно ухудшилось, начало обнаруживаться что‑то вроде язвы. Я пришел к убеждению, что это — проказа, и считал себя обреченным до конца жизни находиться в лепрозории, будучи отрезанным от семьи, университета и общества.

Фантазия моя, по обыкновению, разыгралась до крайности; я сообщил жене, какие книги мне нужно будет доставлять в лепрозорий, какие работы я намерен выполнить там. Узнав, что в Петербурге живет главный специалист по проказе и деятель по борьбе с нею в России доктор Петерсон, я отправился к нему. Взглянув на мою руку, он посмеялся надо мною, сказал, что у меня обыкновенный лишаи и что плачевное состояние моей руки объясняется слишком энергичным употреблением зеленого мыла, которое, если бы я продолжал усиленно втирать его, могло бы разъесть мне руку до кости. Он прописал мне какую‑то мазь, и рука через несколько дней выздоровела. В наказание за мнительность он записал меня членом учрежденного им общества борьбы с проказою.

С тех пор ко мне раз в год являлся посыльный для получения членского взноса в пять рублей. Проводнику я послал сообщение о новых лекарствах с указанием, однако, что особенно чудодейственных результатов от употребления их ожидать нельзя.

В 1912 г. мы с женою отправились летом из Машука во Владикавказ с целью на этот раз совершить переезд через хребет по Военно–Осетинской дороге в Кутаис. Путь этот можно было совершить с начала и до конца в повозке; однако предприятие это нам не удалось. Несколько дней перед нашей поездкой лили проливные дожди. Реки разлились и нам пришлось, проезжая по степи вблизи Ардона, временами ехать по шоссе, затопленному разливом на метр и выше, так что приходилось поднимать ноги и ставить их на козлы, чтобы не вымокнуть. Когда мы поднялись в горы и доехали до урочища св. Николая, находящегося на значительной высоте, оказалось, что после дождей на дальнейшем пути в нескольких местах произошли обвалы и проехать весь путь в нашей повозке нельзя; нужно было бы часть дороги проделать на вьючных лошадях. Хуже всего было то, что у меня сильно поднялась температура; я заболел ангиною.

Прожив дня два, три в урочище св. Николая, мы решили вернуться во Владикавказ и оттуда пересечь хребет по Воен- но–Грузинской дороге в автомобиле, который в двенадцать часов довез нас до Тифлиса. Дарьяльское ущелье, Казбек и спуск в долину Арагвы, конечно, произвели на нас большое впечатление, но все же нельзя сравнить эту дорогу с красотами Военно–Осетинской и особенно Военно–Сухумской дороги. Из Тифлиса мы поехали в Батум и морем в Новороссийск. Впечатления, полученные нами от Кавказа незабываемы. Швейцария дает, конечно, гораздо более разнообразные впечатления; там, кроме величественной природы, турист находит произведения старой и современной культуры, но мощь природы и дикое великолепие ее несравненно более значительны на Кавказе.

Вернувшись в Петербург, мы с женой поступили в школу Берлица и взяли там тридцать уроков английского языка. У нас был план поехать следующим летом из Машука не месяц в Англию. Большое удовольствие доставил нам энергичный живой метод преподавания в школе. После тридцати уроков язык у нас развязался для произнесения коротких, житейски необходимых предложений. После школы Берлица мы продолжали занятия английским языком у мисс Джексон, которая несколько спустя учила и наших детей, Володю, Борю и Марусю. Занятия дополняли чтением рассказов Конан–Дойля и Уайльда. Как многие русские интеллигенты, мы давно уже заочно любили Англию. Шекспир, Вальтер Скотт, Диккенс были любимыми нашими писателями. Сравнительно спокойное развитие английской демократии, гарантии прав личности, выработанные ею, социальная мудрость английской нации, все эти черты английской общественности были глубоко симпатичны нам. Готовясь к поездке, я прочитал «Краткую историю Англии» Грина и том географии Решпо, посвященный Великобритании.

В Лондоне мы должны были поселиться в квартире Дед- дингтонов. Наталия Александровна Деддингтон, урожденная Эртель, дочь русского писателя Александра Ивановича Эртеля, автора романа «Гарденины», была ученицею гимна зии Стоюниной в старших классах. Она занималась у меня логикою и психологиею. Заинтересовавшись философиею, она познакомилась с моим интуитивизмом. По окончании курса гимназии она поехала в Англию и поступила в Лондонский университет, где занималась философиею, главным образом, под руководством проф. Dawes Hicks'a, и получила степень М. А. Здесь она вышла замуж за м–ра J. N. Dudding- ton'a, впоследствии директора Whitechapel Art Gallery. Семья Эртелей жила в своем имении в Воронежской губернии. В 1913 году [27]Деддингтоны собирались провести лето в этом имении, а нам предложили поселиться в их квартире в Лондоне. Это было тем более удобно, что в их квартире жила во время их отсутствия Фанни Марковна Кравчинская, вдова известного революционера Кравчинского–Степняка.

В Лондон мы приехали вечером, и в автобусе отправились на север его к Golders Green’y, где с немалым трудом нашли уличку Carlton Terrace и на ней квартиру Деддингтонов. Боль- шим удовольствием было уже то, что проникнуть в квартиру нужно было не посредством звонка, а после ударов кольцом в дверь, как в романах Диккенса. В тот же вечер мы сошлись с приветливою Фанни Марковною и со следующего дня начали знакомиться с Лондоном, где провели две недели. Мы не только осмотрели главные достопримечательности Лондона, но даже съездили на автобусе в St. Albans, где похоронен философ Бэкон и где находится замечательный собор, образец нормандского зодчества.